От этой жизни больше всего мне бы хотелось правды. Той правды, которая не спотыкается запятыми об ударения в глаголах, а исходит от сердца. Чистых сердечных признаний, но не про любовь, а о представлении о жизни, жизненных ценностей и позиций.
Не приятно бывает ловить взгляды, пересекающееся на светофорах, хочется по скорее уйти, но целая цепочка жизненных ситуаций была заложена в систему и только для того, что бы все эти люди в одно и тоже время стояли на тротуаре у перехода пока горит красный.
Сколько странностей мы кушаем на завтрак, а потом они стёклами разрезают нам желудок, и только тогда понимаем, что поступали не правильно.
Бесконечные смски не спасут от пневмонии, как бы сильно ты не жал на пробелы. А у меня всё хорошо, кроме дел, которые идут плохо. Садишься не на тот автобус, ложишься ни в ту постель. Сколько можно думать, что жизнь тебя обделила? Линии Василивского острова, как острова зрачков в твоих глазах, так же запутываешься в них и каждый день выглядят по новому, только вот ты всё та же, с теми же не улыбками на лице пятницы, выходные как бы, а не верится, как в зачёт, к которому абсолютно не был готов, но при этом не завалил. И он не звонит, он не помнит, не пишет, а ты согласилась, наверное мило, но уже не про меня, снова вошла в роль героини не из своего театра, так что нечего, Насть, потом удивляться тому, что тебе никто не заплатит гонорар после премьеры. Фото-примеры, как мерки в мерной кружке, когда печёшь пирог, и по хуй на то, что от сладкого талия уже и не талия, а ты так и не была в Милане, не была в Италии, хуева модница, у которой даже слёз на лице нету, как и всего остального собственно. Ветрено это всё, его улыбка, моя улыбка, а в сущности ничего. Двенадцать лет назад я не могла выговорить слово «существительное», а сейчас ничего по существу ему сказать не могу. Новые предложения всплывают только в мире прилагательных, попасть в который вы оба не прилагаете никаких усилий. Сильный ветер дул и слова разлетались, о любви наверное, а вы оба шли и делали вид, что не слышите, как камыш у реки, шелестящим эффектом фольги, и флаги опущены, оба сдались, а на лице… да хуй там на лице, не важно уже! История — драма, только вот драматурга не пригласили, по-этому получился цирк актёров из погорелого театра со сгоревшими письмами, снова о любви наверное, а я же говорила, что про жизнь хочу послушать, про жизнь!