— эй, Джон, давай еще по одной?
этой ночью особенно четко шумит прибой
этой ночью я себя чую выше, чем в полный рост..
- Ленни, да что ты заладил..
ну, Бог с тобой!

и они опрокидывают залпом немалой выдержки кальвадос

Ленни словно крепчает духом, сопит взатяжку
из-подо лба косится на Джона чашку
- друг, ты бы это, плеснул бы себе еще немного..
- брат, что ты, слегка успокойся
откуда в тебе эти дьявольские замашки?

но протягивает руку к бутылке. меряет половину, строго

- знаешь, Джон.
помнишь, я говорил тебе: Мэри моей не стало
не у кого по ночам теперь перетягивать одеяло
с боем отстаивать последнюю чашку кофе
- Ленни, держись, жди, старик.
прошло еще слишком мало.

Джон так прикинул, что Ленни молчать стал профи

- Лен, ты б собаку завел, слетал на Голгофу, в Прагу
ты ведь живешь теперь как подростки курят – совсем не в тягу
я понимаю, без нее хреново, но все же..
- Джон, ни черта ты не понимаешь
мне без нее остается не спать и глотать спиртягу

Джон не понимал, как может быть кто-то кому-то дороже

а Ленни, осушив бутыль до дна, молча покинул бар
у него в груди тишина – а ведь должен быть слышен удар
еще и еще – сердечный ритм
этакая основа основ

а у Джона в груди жгло так, словно сердце бросили в скипидар

он молился о том, чтоб сегодня не видеть снов