Сама станция походила на старую, скрючившууся старушку, которая от беспамятства нацепила на себя грязное белье и уселась в нем посреди кучи мусора. Штукатурка на здании местами облезла; когда-то, видимо, небесно-голубая краска облупилась и вообще стала похожа по цвету на комок слежавшейся старой ваты; двери были покрыты ржавчиной, а окна, с разбитыми стеклами и засунутыми в решетки банками и другим мусором, мрачно уставились на меня своими зияющими чернотой глазницами. Обстановка вокруг станции тоже, мягко говоря, не ообо радовала - поломанные и покрытые слоем грязи лавки, выкорчеванные урны с выброшенным прямо на перрон мусором, бурьян в полисаднике с давно высохшими цветами.. Вся эта картина наводила на меня ужасную тоску и грусть.