Ни при чем моя гордыня,
Не характер тут виной.
Будь ты принц, а я рабыня —
Не пошла бы за тобой.
Знаю эти уверенья,
Эту нежность напоказ,
Эти скорби на мгновенье,
Эту преданность на час.
Победив (легко пророчить),
Стал бы ты совсем другим.
И не мне тебя морочить
Снисхождением своим.
Потому предпочитаю
Не встречать твой дерзкий взгляд.
(Те, кто любят, я то знаю —
Так, поверь мне, не глядят).
Говоришь, под хладной маской
Прячу страстную любовь?
Оттого гляжу с опаской,
Что моя пылает кровь?
Полно, это заблужденье.
Вот рука — возьми. Дрожит?
Где же робость и волненье?
Где же мой смущенный вид?
И признайся, ты не в силах
Этих бледных щек зажечь.
Взгляд твой не воспламенил их,
Не зажгла лихая речь.
Я рискую? — Нет здесь риска!
Уязвлен ты? Ни одна,
Подойдя к тебе столь близко,
Не была так холодна?
Разве мать, сестра… Ну что же,
Я согласна быть сестрой.
Да, сестрою — лишь построже.
Так что глазки мне не строй.
Не бушуй, займись делами —
Так утешишься верней.
Страсть, трескучая, как пламя, —
Это чувство без корней.
Я бездушна, нелюдима?
Нет, и я люблю, поверь.
И, представь себе, любима.
Что-то скажешь ты теперь?
Кто соперник твой? — Отдерни
Занавеску, не ленись.
Видишь, ветви, словно корни,
Меж собой переплелись?
Там в беседке той зеленой,
И почти от взглядов скрыт,
В размышленья погруженный,
За работой он сидит.
Над бумагою склоняет
Своевольное чело,
Быстрой мысли подчиняет
Неустанное стило.
Он — мой рыцарь, рыцарь чести,
Справедливости солдат,
Враг злословия и лести,
Доблести счастливый брат,
Вечный труженик, ревнитель
Правды божьей и людской,
Тирании злой хулитель,
Ангел с твердою рукой.
Славословья не выносит —
Все же слава в свой черед
Разрешения не спросит
И сама к нему войдет.
Он избранник мой навеки,
Знай (душою не кривлю),
И скорей иссякнут реки,
Чем другого полюблю.