– Гейл, – шепчу я.
– Привет, Кискисс. – Он подается вперед и убирает прядку волос, упавшую мне на глаза.
Половину лица у него покрывает свежий ожог, одна рука покоится в перевязи, а под шахтерской робой белеют бинты. Что произошло? Откуда Гейл вообще здесь взялся? Похоже, дома стряслось что-то ужасное.
Не то чтобы я позабыла о Пите – скорее, вспомнила остальных близких мне людей. Стоило бросить взгляд на Гейла, и они ворвались в мою действительность, настойчиво требуя внимания.
– Прим? – выдыхаю я.
– Жива. И твоя мама тоже. Я их вовремя вытащил.
– Значит, они уже не в Двенадцатом дистрикте?
– После Голодных игр появились планолеты. Сыпали зажигательными бомбами. – Гейл запинается. – Ну, ты же помнишь, что случилось с Котлом.
Помню. Я видела пожар. Старый склад был пропитан угольной пылью. Как и весь дистрикт. Представляю себе дождь из зажигательных бомб над Шлаком, и внутри поднимается новая волна ужаса.
– Они уже не в Двенадцатом дистрикте? – повторяю я.
Как будто слова могут защитить от правды.
– Китнисс, – ласково произносит Гейл.
Точно таким же голосом он обращается к раненому животному, прежде чем нанести смертельный удар. Безотчетно прикрываюсь рукой, но собеседник перехватывает и крепко сжимает запястье.
– Не надо, – шепчу я.
Однако Гейл не из тех, кто стал бы хранить от меня секреты.
– Китнисс, Дистрикта номер двенадцать больше нет.