Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из-под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество,
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и, кстати, самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
Покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
Покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклонятся данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
Все это было, было.
Все это нас палило.
Все это лило, било,
вздергивало и мотало,
И отнимало силы,
и волокло в могилу,
И втаскивало на пьедесталы,
А потом низвергало,
а потом забывало,
а потом вызывало
на поиски разных истин,
Чтобы начисто заблудиться
в жидких кустах амбиций,
В дикой грязи простраций,
Ассоциаций концепций
И – среди просто эмоций.
Но мы научились драться
И научились греться
у спрятавшегося солнца
И до земли добраться
без лоцманов, без лоций,
Но – главное – не повторятся
Нам нравится постоянство.
Нам нравится распускаться.