"Я читала твои сочинения, и должна тебе сказать, что у тебя есть особенный дар к писательству, я думаю, ты должен подумать над этим и как-то это использовать" - сказала она. "Ты должен писать".
(о своей учительнице английского языка, в 12 лет)

Попытки уснуть, чтобы набраться сил к следующему школьному дню, в то время как люди за стеной трахались на диване, принимали кокаин и врубали стерео, сложно назвать общепринятой жизнью. Но это была моя жизнь.

В восьмом классе секс был для меня редким наслаждением. Но даже тогда я не знал ни одного моего ровесника, который бы трахался. Каждый из моих друзей оставался девственником ещё несколько следующих лет, и для меня было особым удовольствием прийти с утра в школу и сказать: «Привет! Сегодня ночью я был с девчонкой!» Они обычно отвечали: «Ооо, да не может быть!» Они удивились ещё больше после одного случая с Грейс в Эмерсон.

Спустя все эти годы, когда я многим злоупотреблял, врезался в деревья на скорости восемьдесят миль в час, прыгал с домов, переживал передозировки и инфекции печени, я чувствую себя лучше, чем десять лет назад. Возможно, у меня остались какие-то старые раны, но это ничего, я всё ещё прогрессирую. И когда меня всё-таки посещают мысли вроде: “Чувак, чёртов номер в мотеле с наркотиками на пару тысяч долларов приведут тебя в порядок”, я просто смотрю на свою собаку и вспоминаю, что Бастер никогда не видел меня под кайфом.



Но что было едино для всех этих групп – это любовь к анархии и нонконформизму.



Я ненавидел всех своих преподов, кроме одного – молодая девушка-профессор, которая вела у нас сценарирование. На её уроках мы составляли сценарии, а она их оценивала. Не смотря на то, что я всегда ждал самого последнего момента, когда уже оставалась только ночь до сдачи сценария, а я ещё и не начинал о нём думать – всё равно я любил этот урок. Я всегда получал высшие баллы за мои работы и учительница, также, как когда-то Джил Вернон в школе, оставляла меня после уроков и советовала писать больше.

Каждый раз, когда я принимал спид, или кокаин, или даже спидболл, что-то щёлкало в моей голове, я брал карандаш, или маркер, или хоть что-нибудь, что могло писать, и рисовал на чём попало: на бумаге, коробках, стенах – где угодно. Я просто изображал тот момент, когда наркотик охватывал меня. И если у меня не было рисования, значит, был секс.