Про любовь и про бабло.
Хочу обратиться к девочкам образца десятилетней давности меня. Хотя вряд ли такие сюда забредут. Им некогда. Они жадные. Жадные до всего: до жизни, до денег, до впечатлений, до мужиков. Они одинаково загораются как при виде понтовой тачки у клуба, так и при виде загорелого прокачанного тела на пляже. Они любят хуи, бабло и сантименты, поэтому влюбляются в сентиментальных, но недоразвитых бандюганов, которые зимой на джипах, а летом на кабрио.
Черт. Пять бокалов – это все-таки перебор. Ведь таких девочек больше нет. Канули вместе со мной и другими в 90-ых. Кто-то выплыл с мужем и карапузом, кто-то канул как я и Светка с баблом, кто-то просто канул. Без нихуя.
Сменились модели тачек (тот Mitsubishi Pajero, который я так старательно и под эгидой «ни шагу назад» вы-ца-ра-пы-ва-ла из Эдика в 99-ом, уже сильно неактуален), сменились запросы и ориентиры.
Получив все, мы теперь ориентируемся на любовь. Даже просим ее. Молим о ней, стоя со свечкой в храме Христа Спасителя с пьяными, предварительно «ованиленнымии» слезами на блядских глазах. А вот хуй нам, сукам!
Ибо когда нам было по 18, мы отказывались целоваться с влюбленными в нас по самые уши однокурсниками. Мы предпочли 33-летних бандюганов на «бэхах», потому что были умнее и злее, чем те Маша и Оля, которые «за любовь». Наши сердца бились в ритме «Бригады», а глаза загорались при виде шкурок и бриллиантов. И при этом мы любили… Очень любили своих мужчин.
Я хорошо помню тот день, когда оказалась в меховом салоне. Случайно. С подружкой. Она примеряет шубку, и вдруг продавщица бросает мне на плечи золотую норку. Пятьдесят три тысячи. Смешные сейчас, но немыслимые по тем временам деньги. А я – визуал, и я никогда не видела себя столь красивой. И вот тогда мне стало надо. И не только шубку, но и белые брюки Escada (600 баксов) и очки Versace (кажется, 300, а, может, 500). И именно в тот момент в моей жизни появился Эдик.
А потом Эдик не смог купить мне Pajero, а купил «десятку». Белую-белую. Новенькую. Но я хотела джЫп, поэтому променяла Эдика на Лондон. В Лондоне был Гедас, с которым мы открыли дискотеки, но которого я променяла на Мишку. Потому что влюбилась. С ма-а-аленькой оговоркой: у Мишки было больше бабла. Потом Забелин. У того – еще больше. Да и Мишка удачно умер. Как нельзя кстати. Оставив мне кое-что для самопрезентации перед Забелиным. Так-то.
Я не говорю, что бабло – это плохо. Бабло – это охуительно, и если ты продвинутый юзер, то оно у тебя будет. Только вот о любви блажить не надо, потому что в ходе «юзанья» кое-какие функции атрофируются. Это понимаю я, понимает Светка. Хотелось бы, чтобы понимали телочки, у которых сейчас стоит на брюли, бренды и сантименты. Тридцатилетние дуры с ипотеками и съемными хатами, вам – быстро качать жопу и выходить замуж за первого попавшегося Беню Ебанова. Вы проиграли. Вам точно ничего не светит. Вы не успели.
Хотя… Мы со Светкой успели. И что? Ну, бабло. Хотя… Бабло – это охуительно. Точка.
Мораль: всегда найдется тот, у кого больше бабла, как, впрочем, и наступит момент, когда тебе это не нужно.