Годы вбирались для него в недели, дни - в минуты. Прожив шестьдесят лет спокойной жизни - и дурак станет доктором наук. А вот - к двадцати семи?
Двадцать семь - это лермонтовский возраст. Лермонтову тоже не хотелось умирать. Однако он врезал себя в нашу память - и не на сто лет, навсегда!
Вадим, как человек интеллекта, должен был найти формулу - как жить по соседству со смертью?
Верно было признать статистику: что кому-то надо умирать и молодым. Зато умерший молодым остаётся в памяти людей навсегда молодым. Зато вспыхнувший перед смертью остаётся сиять вечно. Таланту легче понять и принять смерть, чем бездарности. А ведь талант теряет в смерти гораздо больше, чем бездарность! Бездарности обязательно подавай долгую жизнь.