Сегодня пошел снег. Мне нравится, как зеленовато-горчичные полянки газонов, по краям съеденные дождливой грязью, умывались новым, белым, девственно-чистым, пушистым водопадом снега; как тусклые, серые крыши зданий, машины и тротуары с удовольствием накрылись белым пуховым покрывалом; как люди и деревья облачились в полупрозрачные белые мантии, делая мир вокруг театром теней, передвигаясь плавно и неторопливо. Сегодня пошел снег, и я замерла. Я перестала спешить, перестала закрывать глаза на все происходящее вокруг меня, перестала шептать себе под нос мантры, молясь сама не зная кому, кутаясь в шарф; я подняла голову и взглянула снегу в глаза.
Так много мелочей, которые кажутся нам заурядными, обычными вещами; которые нам следовало бы научиться замечать, запоминать.
Сегодня пошел снег.
Запах книжных страниц.
Аромат кофе.
Снежинки в его волосах.
Капли погибшего снега на плечах.
Смех и улыбки приятных мне людей.
Красные, окоченевшие пальцы.
Апельсины жгут губы.
Смайлики и буквы в sms-ках.
Детскую обиду и обещание хранить ее вечно.
Его глаза, полные злости и непонимания.
Его голос, нервный и высокомерный.
Его ленивые жесты и мимика, полная самодовольства.
Снобизм.
Я запоминаю мелочи. Теперь, когда пошел снег, я помню эти мелочи. Весь ты для меня состоишь из мелочей, из мелких частичек, которые я все время подмечаю и очень бережно храню. Мне каждая эта частичка дорога ровно настолько же сильно, насколько сильна боль, которую каждая частичка тебя мне приносит.
Я смотрю на людей напротив меня. Каждый день. Каждый день они сидят со мной, сидят напротив меня и я думаю, что у них, несомненно, есть свои проблемы, свои мысли, которые каждую секунду крутятся в их головах, но они смотрят мне в глаза и улыбаются, смеются… и я. Я тоже делаю так. Я скрываю все то, что горит и ноет во мне, подавляя его дикий, визжащий крик собственным смехом, скрывая его изможденную, больную, гнилую сущность за собственными безразличием и наигранной пустотой. Так легче жить. Правда, легче. Потому что так делают все. Мы все врем друг другу, прикрываясь дешевыми картонными масками придуманной, культовой реальности. Мы все такие лживые, но если посмотреть в наши пустые, нахальные глаза, то можно увидеть такую глубокую, всепоглощающую пустоту, что сомнений нет: мы все чужие и в этом мы все настолько тошнотворно одинаковые. Но никто, НИКТО и НИКОГДА не признается другому чужому в том, что он что-то по-настоящему чувствует; НИКТО не скажет правду; НИКТО не станет добровольно жертвовать собой во имя, ради, для чужого. Мы все либо улыбаемся, говорим общепринятые любезности, либо посылаем сразу же, без объяснений. Мы все такие. Мы – игроки в жизнь. Мы – настоящие преступники, строящие из себя невинных жертв.