Она не хотела возвращаться внутрь. Она хотела остаться здесь, невероятно близко с Уиллом, почти прислонившимся к ней. Она могла чувствовать жар, исходивший от его тела. Его темные волосы упали вокруг маски, на его глаза, перепутавшись с его длинными ресницами.
– У нас есть немного времени…
Она шагнула вперед и споткнулась о Уилла, который поймал ее. Она замерла – и затем ее руки обвились вокруг него, ее пальцы переплелись на его шее. Она прижалась лицом к его горлу, его мягкие волосы были под ее пальцами. Она закрыла глаза, чтобы не видеть вызывающе головокружительный мир, свет за французскими окнами и свечение неба. Она хотела быть здесь с Уиллом, остановить этот момент, вдыхать его чистый, резкий аромат, чувствуя биение его сердца рядом с ее, такое же стабильное и сильное, как пульс океана.
Она почувствовала, как он вздохнул.
– Тесс, – сказал он. – Тесс, взгляни на меня.
Она медленно и неохотно подняла на него глаза, готовясь встретить гнев и холод… но он пристально смотрел на нее, его темно‑синие глаза были мрачными под густыми черными ресницами, и они были лишены своей обычной прохладной отстраненности. Они были чисты, как стекло и полны желания. И больше, чем желание – нежность, которую она никогда не видела в нем прежде, никогда не ассоциировала с Уиллом Герондейлом.
Это, больше чем что‑либо другое, остановило ее протест, когда он поднял руки и методично начал вытаскивать шпильки из ее волос, одну за другой. Это было безумием, подумала она, когда первая шпилька упала на землю. Им следовало бежать, спасаться из этого места.
Вместо этого она стояла безмолвно, пока Уилл отбрасывал в сторону жемчужные застежки Джессамин, как будто они были какими‑то побрякушками. Ее собственные длинные, вьющиеся темные волосы упали вниз вокруг ее плеч, и Уилл скользнул руками по ним.
Она услышала как он выдохнул так, будто он сдерживал свое дыхание несколько месяцев и только сейчас позволил себе выдохнуть. Она стояла, как будто загипнотизированная, пока он собирал ее волосы, перекидывая их на одно плечо, пропуская их пряди сквозь пальцы.
– Моя Тесса, – произнес он, и на этот раз она не сказала ему, это было не так.
– Уилл, – прошептала она, когда он разомкнул ее руки, сплетенные вокруг его шеи.
Он стянул ее перчатки, и они присоединились к маске и булавкам Джесси на каменном полу балкона. Следом он снял свою собственную маску и отбросил в сторону, пробежав руками по своим влажным темным волосам, смахивая их со лба. Нижние края маски оставили отметины на его скулах, похожие на легкие шрамы, но когда она потянулась, чтобы дотронуться до них, он мягко поймал ее руки и оттолкнул их.
– Нет, – сказал он. – Позволь мне первому к тебе прикоснуться. Я хотел…
Она не сказала нет. Вместо этого она стояла, широко открыв глаза, глядя на него: как он кончиками пальцев проводит по ее вискам, затем ее скулам, затем нежно, несмотря на грубые мозоли, обводит по контуру ее губ, как будто он хотел запомнить их. Этот жест заставил ее сердце вращаться в ее груди, как волчок. Его глаза продолжали смотреть на нее, такие темные, как дно океана, изумленные и ошеломленно открытые.
Она по‑прежнему стояла, даже когда кончики его пальцев покинули ее губы и прочертили путь к горлу, остановившись на пульсе, скользнули к шелковой ленте на воротнике и потянули ее за конец. Ее наполовину закрытые веки затрепетали, когда бант развязался, и его теплая рука накрыла ее обнаженную ключицу.
Она вспомнила, как однажды, судно, Мейн, пересекало участок странно блестящего океана, и как Мейн проложил словно путь огня сквозь воду, таща искры за собой. Это было похоже на то, что сейчас руки Уилла делали с ее кожей.
Она горела, когда он дотрагивался до нее, и чувствовала, где его пальцы были даже, когда они продолжали движение. Его пальцы скользили легко, но низко, над корсажем ее платья, следуя изгибам ее груди. Тесса задохнулась, когда его руки скользнули, сжав ее талию и привлекли ее к себе, притягивая их тела друг к друг до тех пор, пока не осталось и миллиметра свободного пространства между ними.
Он наклонился, чтобы прижать свою щеку к ее. Его дыхание возле ее уха заставляло ее дрожать от каждого медленно сказанного слова.
– Я хотел сделать это, – сказал он, – каждый миг каждого часа каждого дня, когда я был с тобой, с тех пор как я встретил тебя. Но ты знаешь это. Ты должна знать. Не так ли?
Она взглянула на него, ее губы раскрылись в изумлении:
– Знать что? – произнесла она, и Уилл со вздохом, похожим на поражение, поцеловал ее.
Его губы были мягкими, такими мягкими. Он целовал ее и прежде, дико, отчаянно и победно, но в этот раз было иначе. Этот поцелуй был осторожным и неторопливым, как будто он безмолвно говорил ей прикосновением своих губ то, что не мог сказать словами. Его поцелую были медленными и скользящими, словно поцелую бабочки, каждый столь же взвешенный, как и удар сердца, каждый говорящий, что она драгоценна, незаменима, желанна.
Тесса больше не могла держать руки по бокам. Она подняла их, чтобы обвить его затылок, погрузить пальцы в темные шелковистые волны его волос, почувствовать, как его пульс стучит под ее ладонями.
Его объятья были решительными, пока он тщательно исследовал ее рот своим. У него был вкус игристого лимонада, сладкий и покалывающий. Движения его языка, когда он легко проводил по ее губам, посылали восхитительную дрожь по всему ее телу, заставляя ее кости плавиться и опаляя ее нервы.
Она стремилась притянуть его к себе ближе… но он был настолько нежным с ней, таким невероятно нежным, что она чувствовала, насколько он хочет ее по дрожанию его рук, по стуку его сердца. Конечно тот, кто не испытывает хотя бы немного любви, не мог вести себя с такой нежностью.
Все частички внутри нее, которые, казалось, были разбиты и выщерблены, когда она смотрела на Уилла эти последние несколько недель, начали соединяться вместе и заживать. Она чувствовала себя легкой, как будто она могла плавать.
– Уилл, – прошептала она возле его губ. Она хотела, чтобы он был ближе, так сильно, что это было похоже на боль, мучительную горячую боль, которая исходила из ее живота, ускоряя ее сердце, заставляя ее руки запутаться в его волосах, а ее кожу гореть. – Уилл, тебе не нужно быть таким осторожным. Я не разобьюсь.
– Тесса, – простонал он напротив ее губ, но она могла слышать колебание в его голосе.
Она мягко укусила его губы, дразня его, и его дыхание перехватило. Его руки поглаживали ее поясницу, прижимая к себе, в то время как его самоконтроль уменьшился, а нежность начала расцветать с все большей требовательной настойчивостью. Их поцелуи становились все глубже и глубже, как будто они могли дышать друг другом, поглотить друг друга, проглотить друг друга целиком. Тесса знала, что она издает гортанью скулящие звуки, что Уилл толкает ее назад, спиной к перилам так, что ей должно было бы быть больно, но, как ни странно, не было, что его руки лежат на лифе платья Джессамин, сминая тонкую розовую ткань.
Тесса отдаленно услышала скрежет ручки дверей. Они открылись, и все же она и Уилл продолжали прижиматься друг к другу, как будто ничего не имело значения.
Раздались приглушенные голоса, и кто‑то произнес:
– Я сказал тебе, Эдит. Вот что происходит, когда ты пьешь розовые напитки, – было сказано неодобрительным тоном.
Двери вновь закрылись, и Тесса услышала удаляющиеся шаги. Она отстранилась от Уилла.
– О, небеса, – сказала она задыхаясь. – Как унизительно…
– Мне плевать. – Он притянул ее к себе, уткнувшись носом в ее шею, его лицо пылало жаром напротив ее холодной кожи. Его рот скользил по ней. – Тесс…
– Продолжай называть мое имя, – промурлыкала она.
Она положила одну руку ему на грудь, удерживая его на небольшом расстоянии, но у нее не было идеи, как долго она могла его удержать так. Ее тело желало его. Время остановилось и потеряло свое значение. Существовал только этот момент, только Уилл. Она никогда не испытывала ничего похожего, и ей было интересно, так же ли это было для Нейта, когда он был пьян.
– Я люблю твое имя. Я люблю, как оно звучит.
Его голос тоже звучал пьяно, его рот накрывал ее, пока он говорил, поэтому она чувствовала восхитительные движения его губ. Она дышала его дыханием, вдыхая его.
Она не могла не заметить, что их тела идеально подходили друг другу. В белых атласных туфельках на каблуках Джесси, она была не намного меньше его, и ей нужно было лишь немного откинуть голову назад, чтобы поцеловать его.
– Я должна спросить тебя кое о чем. Я должна знать…
– Так вот где вы двое, – раздался голос из двери. – Весьма захватывающий показ вы тут устроили, если я могу так сказать.
Они отпрыгнули друг от друга. Там, стоя в дверном проеме, хотя Тесса и не могла вспомнить звук открывающихся дверей, с длинной сигарой между тонкими коричневыми пальцами был Магнус Бейн.
– Дайте я угадаю, – сказал Магнус, выдыхая дым. Дым был в виде белого облака в форме сердца, которое искажалось по мере того, как отдалялось от его рта, расширяясь и скручиваясь до тех пор, пока не перестало быть узнаваемым. – Вы пили лимонад.
Тесса и Уилл, стоявшие теперь бок о бок, переглянулись. Тесса заговорила первой.
– Я – да. Нейт принес мне немного.
– Туда был примешан колдовской порошок, – сказал Магнус. Он был одет во все черное и безо всяких украшений на рукавах. На каждом пальце было надето кольцо с огромным камнем разных цветов – лимонно‑желтый цитрин, зеленый нефрит, красный рубин, голубой топаз. – Эта штука ослабляет ваши запреты и заставляет делать вещи, которые вы – он деликатно закашлял – никогда бы иначе не сделали.
– О, – произнес Уилл. А затем: – Оо.
Его голос был низким. Он отвернулся, оперевшись руками на перила. Тесса почувствовала, как ее лицо начинает гореть.
– Боже мой, все эти обнимания, которые вы тут устроили, – продолжил Магнус беспечно, показывая жестом на Тессу зажженным концом сигары. – Ту ле монд се ле бэлкон, как говорят на французском, – добавил он, жестами изображая обширную террасу, выступающую из его груди. – Особенно уместно, как мы сейчас, фактически, на балконе.
…
Уилл и Тесса на балконе. (Механический принц).