Сэм постукивала пальцами по рулю. Патрик высунул руку из окна и махал ею в воздухе. А я просто сидел между ними. Когда песня закончилась, я сказал:
— Я чувствую бесконечность.
Сэм и Патрик посмотрели на меня так, будто я сказал самую гениальную вещь, которую они когда-либо слышали. Потому что песня, правда, была прекрасной, и мы все её слушали. Пять минут нашей жизни были не просто упущены, и мы чувствовали себя в хорошем смысле юными.

Люди на старых снимках всегда выглядят сильными и юными, и как будто они намного счастливее тебя.

Тебе нравится проводить каникулы с семьёй? Я имею в виду не только твоих родителей, но и дядей, тёть, двоюродных братьев и сестёр. Мне нравится. Этому есть несколько причин.Во-первых, это очаровательно, как все делают вид, что любят друг друга, когда на самом деле не проявляют даже симпатии. А во-вторых, мы постоянно ссоримся по одному и тому же поводу.

Когда я закончил читать, все молчали. Это была грустная тишина. Но, что удивительно, это не была тяжёлая грусть. Просто это стихотворение стало тем, что заставило всех оглянуться вокруг, посмотреть друг на друга, и запомнить, что все они были здесь. Сэм и Патрик смотрели на меня. А я смотрел на них. И я думаю, что они поняли. Не что-то конкретное. Просто поняли. И, думаю, это всё, что может быть нужно от друзей.

Однажды на жёлтом листе бумаги с зелёными строчками он написал стихотворение.

И назвал его «Пасть», потому что так звали его собаку.

О ней и был весь стих.

И его учитель поставил ему высший балл и наградил золотой звездой.

И его мама повесила стих на кухонную дверь и зачитала его тётушкам.

Это был год, когда Отец Трейси повёл всех детей в зоопарк.

И разрешил им петь в автобусе.

И его маленькая сестра родилась с крошечными ногтями и без волос.

И его мать и отец много целовались.

И девушка, живущая за углом, отправила ему валентинку,

внизу неё поставив ряд букв «х», и он спросил своего отца, что это означает.

И его отец всегда по ночам поправлял ему одеяло.

И всегда был рядом.

Однажды на белой бумаге с синими строчками он написал стихотворение.

И назвал его «Осень», потому что тогда было это время года.

О ней и был весь стих.

И его учитель поставил ему высший балл и попросил его писать разборчивее.

И его мать не повесила стих на кухонную дверь, потому что она была недавно покрашена.

И ребята сказали ему, что Отец Трейси курит.

И оставляет окурки на скамейках.

И иногда они прожигают дырки.

Это был год, когда его сестра стала носить очки с толстыми линзами и чёрной оправой.

И девушка, живущая за углом, рассмеялась, когда он позвал её смотреть Санта Клауса.

И ребята рассказали ему, почему его мать и отец так много целовались.

И его отец больше не поправлял ему одеяло.

И его отец рассвирепел, когда он попросил его сделать это.

Однажды на бумаге, вырванной из своей записной книжки, он написал стихотворение.

И назвал его «Невинность: вопрос», потому что это был вопрос о его девушке.

Об этом и был весь стих.

И его учитель поставил ему высший балл, одарив странным взглядом.

И его мать не повесила стих на кухонную дверь, потому что он не показал его ей.

Это был год, когда Отец Трейси умер.

И он забыл, чем заканчивается текст Апостольского Символа веры.

И он застал свою сестру целующейся у заднего выхода.

И его мать и отец больше никогда не целовались и даже не разговаривали.

И девушка, живущая за углом, стала слишком много краситься.

Из-за этого он закашлялся, когда целовал её, но всё равно продолжал это делать,

потому что был должен.

И в три часа утра он сам поправил себе одеяло под громкий храп своего отца.

Поэтому на клочке коричневого бумажного пакета он написал другое стихотворение.

И назвал его «Абсолютная пустота».

Потому что стих был именно об этом.

И он сам поставил себе высший балл и порезал чёртовы запястья.

И он повесил стих на дверь ванной, потому что подумал, что не сумеет дойти до кухни.

Это то самое стихотворение, которое я прочитал Патрику. Никто не знал автора, но Боб сказал, что слышал его раньше и слышал, что его написал парень, покончивший жизнь самоубийством. Я очень надеюсь, что это не так, потому что тогда я не знаю, нравится ли мне окончание.

— Чарли… Ты когда-нибудь целовал девушку?

Я отрицательно покачал головой. Было так тихо.

— Даже когда был маленьким?

Я опять покачал головой. И она выглядела очень грустной.

— Я знаю, что ты знаешь, что мне нравится Крейг. И я знаю, что сказала тебе не думать обо мне в этом смысле. И я знаю, что мы не можем быть вместе. Но я хочу забыть об этом на минуту. Хорошо?

— Хорошо.

— Я хочу быть уверена, что твой первый поцелуй будет с человеком,

который любит тебя. Хорошо?

— Хорошо.

Сэм начала плакать ещё сильнее. И я стал тоже, потому что когда я слышу что-то подобное, то не могу сдерживаться.

— Я просто хочу быть в этом уверена. Хорошо?

— Хорошо.

И она поцеловала меня. Это был такой поцелуй, о котором я никогда не расскажу друзьям вслух. Это был такой поцелуй, который позволил мне понять, что я никогда не был так счастлив за всю свою жизнь.

Мне не нравится, когда парень смотрит на девушку и думает, что в его глазах она выглядит красивее. К сожалению, некоторые парни видят красоту своих девушек лишь через объектив фотоаппарата.

Я очень много думаю. Даже слишком много. Особенно сегодня вечером.

Не знаю, бывало ли у тебя подобное чувство. Что хочется уснуть на тысячу лет. Или просто не существовать. Или просто не знать, что ты существуешь. Или что-то подобное. Это желание очень болезненное, но оно появляется, когда я чувствую себя так, как сейчас. Вот почему я стараюсь не думать. Я просто хочу, чтобы всё перестало вращаться.

Специальностью Келли была философия. Я спросил брата, красивая ли она.

— Невероятно сексуальная.

Сестра начала разглагольствовать, что внешний вид девушки — не самое главное. Я согласился, но брат назвал мою сестру стервой-лесбиянкой. Мама сказала брату не выражаться в моём присутствии, что, вообще-то, странно, потому что у меня, возможно, единственного из семьи есть друг-гей. Во всяком случае, я единственный, кто об этом рассказывает. Я не уверен.

Я спросил брата, пьёт ли Келли какао.

— Ты что, под кайфом?

И снова мама попросила брата не выражаться в моём присутствии, что, опять же, странно, потому что, думаю, я единственный из всей семьи, кто когда-либо был под кайфом. Может, брат тоже был. Я не уверен. Но точно не сестра. Хотя, опять же, вся моя семья могла быть под кайфом, просто мы не рассказываем друг другу об этом.

Моя бабушка очень старая, и у неё не очень хорошо с памятью, зато она готовит самое вкусное в мире печенье. Когда я был маленьким, у маминой мамы всегда были конфеты, а у папиной — печенье. Мама рассказала мне, что в детстве я называл их «бабушка с конфетами» и «бабушка с печеньем».

Пока я ехал домой, я всё думал о слове « особенный ». И думал, что последним человеком, который говорил мне его, была тётя Хелен. Я был так благодарен услышать это снова. Потому что мы все порой забываем об этом. А я думаю, что каждый из нас по-своему особенный. Я правда так думаю.

Думаю, что если у меня однажды появятся дети, и что-то расстроит их, я не стану рассказывать им о голодающих в Китае или о чём-то таком, потому что это никак не повлияет на тот факт, что им плохо. Если кто-то страдает больше, чем ты, это ничего не меняет, и ты всё так же имеешь то, что имеешь. Хорошее и плохое.

Так что если это письмо становится последним, пожалуйста, знай, что со мной всё хорошо, и даже если не сейчас, то станет совсем скоро.
Я буду верить, что у тебя тоже всё хорошо.

С любовью, Чарли.