Первая часть. Пятая глава.
Именно в этот момент мы должны были заметить, что за окном, которое находилось позади этого человек, шел снег: мелкий, прерывистый и белый. Может, к твоему удивлению, у нас в городе по доброй традиции выпадает снег в начале ноября, а теперь перейдем к моему удивлению, что в тот день, когда я увидела его за потным стеклом, была конечно осень, как говорилось раннее, и октябрь. Октябрь! Начало, буквально 4 число. И мы подумали, помимо того, что почувствовали дрожь от того, что видишь мелкий и хрупкий снег за тонким стеклом, что все-таки, если рано началась зима, она дает о себе знать: будет холодной. Наши глаза перевели взгляд на человека. Да, несомненно, глаза этого человека были добрыми и полными некой нежности и резкости в одно и тоже время. Они были глубокими, как синее море со своими тайнами. Опускаясь ниже можно было подметить, что родинок была на лице немало: возле носа, на переносице, над левой бровью и близ места, где находятся лимфоузлы (но это уже не лицо). Другие родинки были незначительными. Прямой нос и его кончик всегда дают о себе знать: некой горбинки на нем и не обнаруживалось, лишь были заметны широкие косточки, разделяющие или находящиеся между внутренними краями глаз и верхней частью носа. Губы, которые проговорили понятным и внятным, а в то и время грубым, точным, и удовлетворяющим голосом начальника какого-либо отдела: "Здравствуй, здравствуй", могут быть описаны мной сейчас, как губы человека, который будто каждое утро почесывал их щеткой для зубов, от чего они такие красные и пульсирующие, как бы там не бурлила кровь. Челюсть особо выделялась мужеподобным видом, что конечно только украшает этого человека, а скулы немного выпирая, придавали лицу более интересный, а даже азиатско-европейский вид: глубокие, большие и добрые глаза; прямой и аккуратный нос; губы, постоянно выделявшиеся своей краснотой из-за бурлящей в ней крови и скулы, да челюсть, подчеркивающие мужские и тонкие линии лица. Сделав попытку пропустить нас в наш же дом, он попятился назад, не услышав от нас ответа на его приветствие, и у него ничего не вышло - мы не сдвинулись с места, чтобы войти. Вот и настал наш черед как-то ответить человеку, который так нам хорошо знаком, и именно который нас воссоединил воедино когда-то для того, чтобы не чувствовать одиночества и всегда доверять самому себе. Это человек - давно забывшее старое, и все же продолжающий твой ритм и стиль проживания по сей день. Он тот, кто запретил кому-либо доверять, кроме себя одного. Научил меня, что нужно найти важного человека внутри себя, и не отпускать его, воссоединиться с ним и не бросать его. Ты - есть у себя самого, - говорил он мне когда-то.
— Заходи же, ты же понимаешь, что я тут не живу, - смеясь восхитительной улыбкой и оскаляя свои зубы, проговорил он. (У него были сильно выделены клыки на передних зубах, и поэтому с детства его называли "оскаливающий свои зубы", против чего он ничего не имел, то есть претензий).
— Меня не надо приглашать, я могу сама себя пригласить, - неудрученно и гладко ответила я. И позже я взяла и сделала жест: указательный палец поставила сверху среднего, а большой вытянула на столько, насколько это воможно вполне, а остальные, то есть безымянный и мизинец оставила в согнутых положениях, означающий: "Я узнал(а) тебя!" и показала ему. Чему он был несомненно рад. Он был придуман нами, в знак крепкой дружбы, протекавшей между нами в далекие прошедшие времена. Я с улыбкой показывала этот жест ему до тех пор, пока он не взял и не обнял меня, как обнимают плюшевых мишек, которых дарят детям на дни их рождения.
