Никогда не знаешь чего ждать. В какой-то момент ты просто понимаешь – как раньше уже не будет. Этот переломный момент, когда ты осознаешь – что здесь ты уже лишний, является первым шагом на пути к новому тебе.
Поезд тронулся, и по-тихоньку начал набирать скорость. Я оглядела свой на половину пустой вагон и как-то даже выдохнула. Легче, когда рядом с тобой, на ухо, тебе никто не дышит.
Что такое личное пространство? Ученые проводили опыты на эту тему. Брали двух совершенно незнакомых друг другу людей, и направляли их на встречу. Каждый из респондентов должен был сказать «стоп», когда почувствует себя дискомфортно от присутствия другого человека. Как правило, это расстояние варьируется от 0.5 до 2.5 метра. Мне кажется, у меня оно сокращено до 0.3. Потому что я живу в Москве. Я привыкла, что мое личное пространство в транспорте всегда заполнено людьми. И все же, я люблю быть одна.
За окном пролетали сначала городские пейзажи, затем пригородные дачные домики. Спустя часа 2 наконец появилось то, что я люблю. Леса, поля, реки и деревеньки. Небо было пасмурно-серым, на стекле то и дело появлялись капли мелкого моросящего дождя.
Я открыла книгу, но как только пробежала по одному абзацу, решила отбросить ее в сторону. Именно сейчас эта книга, которую я боготворила огромную часть своей жизни, сейчас мне надоела. Внезапно, как по щелчку. И я даже расстроилась.
В рюкзаке, набитом вещами, у меня были припасены термос с травяным чаем и бутерброды. Чай был еще горячим, как и бутерброды с расплавленным сыром поверх колбасы. Мой рюкзак был просто находкой – сохранял продукты в том состоянии, в котором они туда попали. Недолго, конечно.
Налив в крышку термоса немного чаю и отломив от бутерброда чуть меньше половины, я принялась за трапезу.
«Жить можно», -почему-то пронеслось в голове.
Вагон был только с сидячими местами. Мне повезло. Вообще я ненавижу эти купейные или плацкартные поезда. Это просто катастрофически неудобно. Сейчас, сидя в квартире, многие думают, что это не смертельно, но как только они попадают в вагон, то проклинают все на свете. Там же так тесно! И такое чувство, будто собрали всех людей планеты в один маленький вагон.
Поезд остановился на станции, вошел новый поток людей.
-Доброе утро, -ко мне подсел мужчина лет 40, весьма удивительно выглядевший для этих мест. Одежда была явно дорогая – джинсы, ботинки, свитер и легкий не застегнутый тренч. С ним была походная сумка, а сам он был каким – то вымученным.
-И Вам, -по –своему, по - сухарёвски, ответила я, сливая чай обратно в термос и убирая бутерброд. Есть напротив попутчика, наверняка голодного, я не привыкла.
Мы ехали молча, но я смотрела на своего попутчика, и у меня было чувство, что я все прочла по его глазам. Я знала, что у него умерла мама, и этим поездом он едет в Петербург, после похорон, а может уже 9 дней. Сам он родом из деревни, но в городе добился хорошей карьеры. Наверняка у него есть и большая машина, в которую он теперь, убитый горем еще долго не сядет.
Возможно, я все придумала не правильно.
Но придумывать я очень люблю, и никто не может отнять способность грезить.
Еще час. Еще. И вот уже моя станция близится. Я снова закидываю на плечи свой огромный рюкзак и оказываюсь на длинной пустой платформе богом забытого города N. Я вдыхаю запах мокрого поезда и сырого воздуха, и внутри все разливается теплом. Чувствуется какая-то неописуемая свобода, которой доселе я никогда не испытывала.
На платформе я одна. Я схожу с нее, в телефоне нахожу карту, узнаю где находится автобусная станция и иду к ней. Идти не далеко. Людей вокруг немного, но все такие разные.
У бабушки, торгующей семечками, покупаю кулек. Мне так хочется.
А затем сажусь на 24 маршрут до деревни Климушки. Видимо, там я и останусь.