В первый день, когда сожгли того младенца, в морг вошел он и преклонил колени напротив меня. И смотрел мне в глаза, когда я плакала. Потом он сидел у фонтана, когда мы вышли из морга и вернулись на рынок. На следующий день были похороны старушки. Уже в девять утра. Мать мэра Авеньо. Хозяин морга просил нас плакать особенно интенсивно. Он вошел в морг через четверть часа после начала церемонии. Наверное, не мог понять, почему я тоже нахожусь там. И вдобавок, как вчера, стою на коленях у гроба и плачу. После похорон он снова ждал у фонтанаи там отважился и спросил о чем-то по-английски. Так я познакомилась с ним.
Он проводил отпуск в Лигурии. С женой, которая в тот день осталась на пляже в Савоне. Он терпеть не мог валяться целыми днями на пляже. Взял напрокат машину и ездил по окрестностям. Так он оказался в Авеньо. А в морг попал перед сожжением того младенца.
"Ты так плакала, что я решил, будто это твой ребенок, и я так жалел тебя, и мне хотелось приласкать тебя", - сказал он через несколько дней, когда мы вместе ужинали в портовском ресторанчике в Генуе. Этим "приласкать" он растрогал меня первый раз в жизни. И так продолжается до сих пор.
Спустя два месяца в Варшаве он впервые поцеловал меня. Вообще-то мы были в контакте, но в тот день совершенно случайно встретились в Доме прессы и книги на Новом Свяце. Я покупала книжку в подарок Монике на день рождения. Новую книжку моей любимой Гретковской. Он купил точно такую же. Для себя. И робко спросил, не загляну ли я с ним в кафе на бокал вина. Я сказала, что загляну. Мы выпили целую бутылку. Я с утра ничего не ела. Причем с позаврерашнего утра. Потому что села на очередную диету. Но, несмотря на это, я не была пьяной. Он был очарователен. Он поднимал бокал с вином, я видела на его пальце то самое обручальное кольцо, но для меня это не имело значения. Мы вышли. Он проводил меня до дома. Попрощался, поцеловав руку. Через минуту вернулся. Догнал меня на втором этаже, обнял и поцеловал. Но не так, как целуют в щеку, выражая симпатию. По-настоящему, раздвигая зубы языком.
На другой день утром он позвонил мне на работу. Попросил прощения за то, что произошло "вчера на лестнице". Вечером кто-то принес от него цветы. И все книжки Гретковской в коробке, обтянутой блестящей бумагой. Иногда вечером он подъезжал к моему дому и по домофону спрашивал, не хочу ли я прогуляться. Я спускалась вниз, и мы гуляли. Через некоторое время я заметила, что уже ни с кем по вечерам не встречаюсь и так составляю свои планы, чтобы быть дома, если ему вздумается подъехать, нажать на кнопку домофона и пригласить на прогулку. Я скучала по нему, огда он не приезжал. Уже тогда, хотя то, что происходило тогда между нами, нельзя было назвать отношениями, я начала согласовывать свою жизнь с его планами. Уже тогда я ждала телефонного звонка, сигнала домофона или звонка в дверь. Уже тогда я не выносила уик-эндов, радовалась понедельникам и беспрестанно проверяла сотовый телефон. Так что любовницей я стала очень быстро. Он даже еще не знал об этом.