Я умываю руки. Я прекращаю бороться. То, чем бы я хотела заниматься всю жизнь, оно, блять, так далеко от меня. Я не могу жить по-другому, я не могу бросить, но и продолжать бессмысленно, от этого только хуже, еще тяжелее, еще больнее.

Я, блять, чуть не умерла от долбаного баклофена недавно! Почему я не сдохла, я не могла шевелиться, мне так и надо, лучше ничего не предпринимать, лучше ни к чему не прикасаться. Все покрывается ржавчиной, а я тихонечко загниваю. Лежать на кровате долбаную вечность, не совершать ни добра, ни зла. Я не сильная, я слабая, убогая, скрюченная. Я не хочу слышать музыку в своей голове, знаю, что я никогда не смогу сыграть ее, что я не смогу написать ее. Она так и останется внутри. Я хочу, чтобы все молчало. Я хочу тишины. Я хочу родиться глухой, я хочу не видеть. То, что вижу я, зная, что этого не увидит никто другой, что все останется внутри меня, разрывая на части, выплескиваясь изредка словесным потоком, который даже толики моего чувства не способен передать. Я не хочу ничего знать. Я не смогу вывернуть ни перед кем свою душу, никто на нее не посмотрит, а я умру от переизбытка воздуха в груди. Взорвусь здесь, в своей квартире. Я просто пропаду. Вот так. Ничего не произойдет. Пусть все кончится, пусть завтра я проснусь другим человеком.