Поучительная история от Ксении Собчак
" Перед шестнадцатилетием позвонила мама. Сказала, что заказала ресторан для моих друзей, но их с папой, к сожалению, не будет. "Ты ведь не обидишься?" - спросила. Обидеться? Да это же просто какое-то невероятное везение!
Шестнадцатилетие без предков, я одна с друзьями в ресторане! Вот это да, вот это праздник! "Жалко, что вас не будет, - говорю. - Папе привет". Это "жалко" было одним из самых неискренних за всю мою жизнь. В день рождения мне привезли подарок от папы, а вместо открытки его портрет с надписью: "Любимой Ксюшеньке от любящего папы". Подарок распаковала быстро и с нетерпением, а портрет мимоходом поставила на полку.
Утром в день рождения я была в панике: платье оказалось с жирным пятном, а еще надо уложить волосы, выбрать сумку, туфли. Звонок отца застал меня в салоне красоты: "Доченька, мы тебя поздравляем! Прости, что сегодня мы не вместе. Пойми, есть обстоятельства". "Да что ты, пап, все нормально. Спасибо за поздравления, просто тут фен, плохо слышно. Приезжать не надо, потом справим с тобой", - сказала я. "Доченька, я тебя очень люблю", - слышалось где-то вдали. "Да, да, пап, я тоже тебя люблю", - механически ответила я, рассматривая свои локоны.
В этот день отец был отпущен из больницы под личную ответственность домой на выходные. Ему помогли организовать частный самолет, и через три с половиной часа он был в Париже, думая о том, что навсегда оставил страну, которую искренне любил.
Это был один из самых веселых моих праздников: подарки, подружки, громкая музыка, танцы и вся радость, и острота жизни, которая бывает только в этом возрасте.
В каком аду жили мои родители в эти ноябрьские дни моего шестнадцатилетия, я узнала, когда мама вернулась из Парижа после папиной операции на сердце. Дома ночью она шепотом рассказала про папу, больницу, инфаркт и то, что мой отец пока не может жить в нашем городе, в нашей стране.
Сколько в моей жизни было таких праздников, платьев, шуршащих пакетов с подарками и загульных вечеров! Как можно было быть настолько поглощенной суетой, чтобы не расслышать дрожание в голосе отца? Почему я не бросила институт и не поехала жить к отцу в Париж? Нет уже первой любви, я не помню имен сокурсниц и не вспомню, с кем проводила эти годы папиной ссылки. А того, кого мне так не хватает, я помню каждый день. И тот папин портрет каждый день напоминает мне о главном изъяне человеческой сущности - неумении в настоящем ценить по-настоящему ценное."