И сколько ей тогда было лет? Ей богу, не помню. Столько воды с тех пор утекло, что я вряд ли вообще когда-нибудь вспомню, сколько же было ей тогда, даже в тот вечер. Ну это-то я должен был хранить в своей памяти: один поначалу скучный февральский вечер с ней и абсолютно все, что его касалось. Но не помню и не помню, черт с этим.

Начну сначала.

Я долго мялся у дверей самой отвратительной аудитории, не зная открыть ее или все же умотать прочь, а потом ночами зарабатывать на очередную лекцию, которую я прогулял. Не любил я эту аудиторию потому, что там всегда были одни потоки. Вот потоки и все. Вы же знаете, как это, когда все друг на друге. Хотя, может быть, Вам выделяют человеческие аудитории для этого, но это не мой случай, точнее не случай того зведения, где я даже на последнем году учебы не понимал смысла моего там существования. Я бы лучше отдал это место честному замурзаному пареньку, что из кожи вон лез поступить или какой-нибудь девице из провинции, но дабы не расстраивать мою больную матушку, стоило учиться, так просил отец, и я делал. Когда меня просили слишком близкие люди, не умел отказывать, кому угодно, но слишком близким людям - нет, это было выше меня. Или, вернее сказать, ниже. Так вот, стою я, значит, у аудитории и мнусь. Мне жутко не хотелось работать в эту осень, мне вообще ничего не хотелось, моей степендии, котороую не пойму, почему еще платили, хватало, чтобы не сдохнуть в этом все еще новом для меня ужасно большом городе. В сравнении с нашем городишком, этот просто огроменный, еще линии метро, одуреть можно. Иногда, вечером, когда совсем нечего делать и не о чем думать, я размышляю о моей жизни в этом городе, и каждый раз я доволен собой за то, как я хорошо держусь на плаву.