в это время безумно холодно, так как солнца нет
(аксиома: подходит холод - лети на юг).

доброй ночи, я Джон и, кажется, много пью,
существёнко, вконец затраханное бессонницей.
вот вчера я бежал и воздух из лёгких паром шёл,
удирая брезгливо с дико болящих губ;
если остановиться, страхи в моём мозгу
превратятся в белёсых жрущих его опарышей.

иногда оно прекращается, будто кануло
в безвозвратность - я будто цел, необглодан, весь.
вроде хватит искать свой выход на дне стакана, но
мне сказали - и я поверил - что он там есть,
и с упорством придурка жду, когда он родится там -
ну ведь надо же что-то делать, в конце концов;
а ещё дело в том, что в нужной (да-да) кондиции
начинаю сквозь дымку видеть её лицо.
мне так хочется чаще видеть её лицо.

боже господи её взгляд будто море Баренцево
до чего же мне нравится как она улыбается
или всё-таки море Мёртвое
ну конечно же море Мёртвое
я не падаю когда бегаю по воде
боже господи это очередь пулемётная
я пронзён и сочится солнце оно везде
вместо крови сочится солнце оно везде

я по городу шляюсь сутками, до последнего,
а потом, не раздевшись, камнем валюсь в кровать -
чтобы снилось, как всё сбывается, наше, летнее.
это то, что совсем не стоило бы сбывать.
даже снами совсем не стоило бы сбывать.

расцветает индиго в алом больная нега пенье птичек и этот долбаный запах вишен

доброй ночи, я Джон и пью, потому что иначе никак.
потому что иначе никогда её не увижу.