ну хватит, астма - это дыхание невдыхания, глаукома и горлом ком.
этим воздухом даже и захлебнуться - мало. лучше твоим звонком.
и в шею шоссе, и в колени к аллеям, и внутрь груди
падает замертво голос, которому всегда холодно выходить.
собирая стихи свои в вой, под курткой растекаются плечи,
вот такая моя война - я себя калечу, руки душу в карманах из всей силы, и
полосует воздух музыка, я не видела, но мне говорили:
знаешь, твои затяжки глубже царапин, ключичных ям.
а я и без Хорни и Кьеркегора понимаю, что целуют меня, а не я.
нужно, чтобы от самых простых слов содрогнулось тело,
чтоб электричеством било, чтобы всё твое сразу из-под контроля.
слева всё красное, нежное потеряло форму и набок сбилось.
только тело.пожалуйста, дальше не надо. внутри-то я давно разучилась.
дело мое, быть ли счастливой, вбивать ли татуировки
глазами беззвучными в тело твое. погладили на ночь
ладонь - и снится зажатая в ней другая. не успеваю,
ты понимаешь, не успеваю, и режу свою - чтобы не снилась обнимающая, вторая.
и горькое утро вдохнет тебя и не выдохнет, сколько хочешь
заезженных смс, вытоптанного снега
столько мятого в этом городе и астматиков, и меланхоликов хлора,
а я просто сжимаю гортань, чтобы не разрыдаться тебе в куртку.
это как ты приходишь к друзьям своим, а тебя там и вовсе не ждал никто,
это как ты пишешь о боли, а всем почему-то становится так смешно,
это когда ты в шутку просишь: "уйдем, только когда закончатся сигареты",
а внутри в это время перевернуто, исковеркано, дораздето,
всё до последней нитки вырвано. ты же напротив сидишь, глаза у тебя медовые,
смеёшься и что-то рассказываешь так трогательно, серьезно.
а меня уже поздно гладить по голове, правда, очень поздно,
не разожмется внутри ничего. там кулак, и там очень больно, там очень остро.
это как у всех зонтик, а ты с мокрыми волосами под тихим ливнем.
это как берешь за руку, а она тоже холодная-прехолодная,
это как в человеке прекрасно всё, изумительно,
кроме одного: ты не можешь сделать его счастливым.
я бы правда собрала все стихи свои в вой и выкинула, тетради, даты,
только бы не скулить, только не перееханные поездом лапы,
только не кровь по щекам, по рукам, на свитер и деревянные парты,
только не уезжай от меня так часто, так резко, по делам, к друзьям или там куда-то.
любить - это астма, это когда вместо снега тянутся телефонные провода
тебе внутрь. это когда заедает на каждой клавише,
это когда тебе он уже чуть не кричит "уходи, приелось, не бывает так навсегда",
а ты продолжаешь ему рассказывать, что без него нет ничего дальше.
и тебя не слышно, шум города выбил всё и допил остаток,
и он чуть ли не с силой вырывает из твоей свою руку, насовсем уезжая.
и ты умираешь вот тут, на этом же самом месте, по грязной подъездной стене сползая,
и даже не по-цветаевски, когда больше глаз слезы, а сухо, и горько, воздух глотая жадно.
и вот как объяснить другому, такому теплому, почему ты как ладонь ледяная и не разжатая,
молчаливая, полная боли и как-то издыхающей пустоты,
как объяснить эту ночь, эту скрученность легких, и что
дыхание невдыхания - это астма.
а дыхание не в дыхание - это я и ты.
это как берешь за руку, а она тоже холодная-прехолодная,
это как у всех зонтик, а ты с мокрыми волосами под тихим ливнем.
это как в человеке прекрасно всё,
кроме одного: ты не можешь сделать его счастливым.
это как ты приходишь к друзьям своим, а тебя там и вовсе не ждал никто,
это как ты пишешь пишешь о боли, а всем почему-то становится так смешно,
это когда ты в шутку просишь: "уйдем, только когда закончатся сигареты",
а внутри в это время перевернуто, исковеркано, дораздето,
всё до последней нитки вырвано
ритмом.