когда каталась на электричке, дивилась людям, одетым одинаково. даже если не думать о том, какрое разнообразие видов людей в метро, а уж что там говорить о Тверской, там вообще карнавал. Инетрсно, где они покупают такие вещи
а еще я люблю выбирать место у самой двери, там всегда пристраиваются такие пассажирвроде цыган, дачников с огромными пакетами и просто всякая бухая шпана с вонючими мужиками. забавно, что даже в наших болшевских собаках если какая-то иерархия, причем самая настоящая. но я люблю всегда устроиться в самый бомжаткник. почти всю дорогу я что-нибудь пишу, чаще всего письма Никите, но на этот раз я подняла глаза, когда какой-то чувак усторился напортив меня.
сразу так понятно из каких он, в шлепках, кепочке и пропашей потом рубашке. крамем глаза я заметила, что на нем черные очки, прикывающие фонарь под глазом и подумала - ыыыыыыы. ему уже где-то за 30. мне даже немного обидно за таких людей, ну психов, алкашей, уголовников и других припадошных. будь они где-нибудь там, где нет меня, они были бы нормальными людьми, но сейчас отодвигаюсь от него подальше, подальше.
чувак поставил свою сумку рядом, пощупал пиво, закрыл, выдохнул, осмотрелся. теперь моя очередь.
—девушка. девшука.
ой господи, как же я это не люблю. а надо. надо откорыть глаза и посмореть прямо. ну у него они были голубенкие, ага, это хорошо, это легче. легче, когда не такие жа как у меня.
—как вас зовут девушка?
—Оля. а вас? - я не прячусь от тебя, чувак
—Сергей.
это я сейчас пишу так коротко, на самом деле он тянул каждую фразу, мысленно наврное очищая от приешегося мата язык. мука мне наблюдать, как он шевилит губами, чтобы выговорить забыте слова из прошлой жизни, всомнить формулы вежливости.
—вы красивая. очень красивая.
ну вот уже моя станция, ему дальше. ладно, чувак, я с тобой поиграю.
—мне уже выходить. Вы, Сергей, поберигесь сегодня. Живите аккуратно. Я пойду, а вы берегите себя.
Когда встаю, он тоже чуток приподнимается, осттаки воспитаия видимо сказываются. Интресно, побьет он сегодня кого-нибудь?Сразу когда я выйду? или отхлбенет из бутылки и проедет свою останвку, забледутся в вагонах и будет избит такими же как и он?
Дура я, дура, это же все не персоонажы как в моих книжечках, это живые. Слишком живие, настолько, что мне не комфортно не просто рядом находиться, а и думать о них. что если ему отслось года четыре, это будет уже совсем не то, что принято называть человеком.
о господи, зачем мне все это нужно? зачем мне об этом думать
