Хочу курить. Глубоко вдохнуть едкого дыма в легкие и на секунду задержать дыхание. Ощутить, как он впитывается и оседает внутри меня. Потом сонно приоткрыть губы и выпустить облачко дыма вместе с мыслями о тебе. С тех пор как ты ушел, я только и делаю, что курю. Я разговариваю, дышу, сплю и ем, но, только затягиваясь сигаретой, я искренне понимаю – ты ушел навсегда. Это как если бы я провожала тебя на поезд. Ты зашел бы в вагон, обернулся на прощание и улыбнулся моей любимой, но такой редкой улыбкой. Когда улыбаются одни глаза. А потом скрылся в темноте поезда. И я бы тогда чувствовала, что прощаюсь с тобой. Я бы пустила слезу и опять нервно бы достала пачку тонких любимых сигарет, и жадно затянувшись, разрыдалась бы прямо на перроне. Я бы вытерла слезы шарфом, и сморкнулась в перчатку. Ты бы стоял у окна в своей купе и долго смотрел бы на меня. Пока поезд не тронулся бы. Смотрел глазами, которые ничего не выражают. Ты бы просто запоминал меня. Я бы отводила взгляд. Ты просишь меня о том, чего я сделать не могу. Не стала бы я присматривать за кем-то. Не стала бы. Я бы улыбнулась в твое суровое, непроницаемое лицо и снова затянулась бы. Пока я плакала, пол сигареты истлело. Я достала бы новую. Жадно вдохнула бы. А ты поморщился. Никогда ты не понимал, как я курю эти «бабские» сигаретки. Поезд бы загудел и начал движение. Ты бы, не двигаясь, одними глазами следил за мной. Я осталась бы на месте. Не побежала бы за поездом. Что толку идти и смотреть на тебя, если я и так запомнила тебя, таким, какой ты ушел тогда в мой самый лучший день. Ты бы уехал. Просто поезд унес бы тебя далеко. Все бы страдали. Ведь ты такой хороший. Все бы скучали. А ты бы звонил иногда. Тому, кто совсем не ждет твоего звонка. А скажи где ты сейчас? Наверху? Рядом? В другом мире? Куда увозят поезда тех, кто умер?