01.07.2010 Марианна Орлова, "Комсомольская правда"
Хрупкой блондинке Эльвире всего 25. И четыре года из своих 25 лет она живет с диагнозом ВИЧ. Нет, она не увлекалась наркотиками, не крутила многочисленных романов. Однако же… Ижевчанка рассказала нам свою историю – искреннюю, отчасти шокирующую и очень трогательную. От первого лица мы пересказываем ее вам.
Первая встреча
Со своим будущим мужем я познакомилась совсем девочкой. Нам обоим было по 13 лет. Его звали Дамир. Так, наверное, у многих бывает. Три-четыре встречи, и я просто влюбилась. А он, ну как-то так. Потом он пропал. Перестал звонить и все. Я тоже решила не навязываться. Но через пять лет он мне снова позвонил и предложил встретиться.
Он нисколько не изменился, просто стал взрослее. Он нравился мне все так же, даже больше. Мы снова начали встречаться. Свое долгое молчание он объяснил тем, что жил в другом городе у родственников. Через полгода я узнала, что беременна. Особого энтузиазма по этому поводу Дамир не высказал, но и не возражал. Сама я из достаточно строгой семьи. Когда сообщила о случившемся маме, она категорично сказала – надо выходить замуж.
Мы расписались, нам было всего по 18 лет. В принципе, ничего необычного. Ужас начался примерно через три месяца после этого.
"Мы вместе снимали ему ломки"
Меня положили на сохранение в больницу. Дамир приходил меня навещать. Но что-то в нем изменилось. Было лето. Он ходил в футболках, руки были открыты. Первое, что мне бросилось в глаза, это огромные синяки у него на руках. Естественно, я спрашивала, откуда это. Он мне говорил, что помогал соседям перевозить мебель. И, конечно, я верила. Когда вернулась из больницы, обнаружила, что он бросил работу. Они с другом целыми днями спали в нашей комнате. Понять, что происходит, я не могла. Я никогда не сталкивалась с наркотиками. Открыл мне глаза его брат.
– Эльвира, посмотри – зрачки сужены, реакции вялые, он принимает наркотики, – сказал он.
Муж все отрицал. Это потом я узнала, что он начал сразу с героина и сел на него примерно через неделю после того, как меня положили в больницу. Три-четыре месяца он упорно отрицал происходящее, не работал. Из квартиры постоянно пропадали вещи. Осенью отрицать очевидное уже было бесполезно. Без дозы ему становилось совсем плохо. Он то изводил меня требованиями дать денег, то плакал, обнимая мой живот. Просил помочь ему. Обещал бросить.
Мы вместе снимали ему ломки. Я делала ему массаж. Он часами сидел в то в горячей, то в холодной воде в зависимости от состояния. А с утра он снова просыпался с мыслью, где достать денег на дозу. Еды дома не было вообще. Были такие дни, когда не было даже спичек, чтобы зажечь плиту. Когда появлялись 10 рублей, он шел к игровым автоматам в надежде превратить десятку в 250 рублей на дозу.
Приговор
В январе 2005 года я родила сына. И уехала к родителям. Там меня ждали. Думаю, к тому моменту родители и сами уже были не рады, что настояли на нашем браке. Но внука очень любили и были категорически против того, чтобы я вернулась к мужу. В течение 2-3 месяцев он только приходил к нам. И я решила – ребенку нужен отец. Да, я все еще любила его, наверное. Я опять поверила, что он завяжет, правда. Он продержался с неделю. Через неделю я наблюдала, как на нашей кухне синели два человека. Знаете, как их приводили в чувство? Им вкачивали в вены простую водопроводную воду. Если бы я не вызвала «скорую», они бы просто умерли. Потом он ложился в больницу, не выдерживал, сбегал. Осенью его посадили. Мы с ребенком приезжали к нему, когда он жил на поселении, и оставались с ним на недели.
Именно тогда я впервые услышала о том, что у Дамира ВИЧ. Об этом мне сообщил его адвокат. Он, конечно, нарушил закон о неразглашении статуса, но он по-человечески пытался меня предупредить. Естественно, я спрашивала мужа, правда ли это. Он отрицал. Сказал, что все это вранье. Я сдала анализы, вируса у меня не обнаружили. Я успокоилась. Через некоторое время анализы попросили сдать еще раз. В этот раз анализ оказался положительным. Я просто не поверила. Уговаривала врачей еще раз взять кровь. И - снова положительный результат. Третий раз – то же самое. Моему сыну было полтора года, и все это время я кормила его грудью, не зная ничего о диагнозе. Я была в шоке. Я подписала все документы об ответственности и приехала к мужу. У меня была настоящая истерика. Я все спрашивала его, почему он мне не сказал. А он сам не верил в то, что болен, отрицал, что я больна. Брал меня за руки, смотрел в глаза и говорил – это все ошибка.
Потом он вернулся домой. И даже начал искать работу. Наркотики не принимал. В принципе мы прожили вполне сносно 4 месяца. А однажды все началось снова. После этого я поняла, ждать больше нельзя и верить тоже. Я взяла сына и ушла навсегда. Конечно, он не оставил нас в покое, искал встречи и так же выпрашивал деньги. Потом его снова посадили.
Я не стала хуже
Почему я продолжала жить все это время с мужем, даже после того, как он заразил меня? Я думаю, это была уже не любовь. Скорее, страх, что я никому никогда не буду нужна. Такая обреченность - на всю жизнь вместе. Справиться с ужасом перед ВИЧ мне очень помогла врач в центре СПИД. Она разговаривала со мной, успокаивала меня, говорила, что уровень медицины сегодня довольно высок и позволяет поддерживать иммунитет, не дает болезни развиться.
— Живите с мыслью, что скоро появится лекарство, которое избавит вас от болезни, - говорила она.
Я до сих пор живу с этой мыслью.
Моего мальчика тоже проверяли. Мы больше года сдавали анализы, через каждые два-три месяца. Каждый анализ я ждала, как приговор. Читала молитвы, лишь бы все было хорошо. В тот день, когда сына сняли с учета, был для меня самым счастливым.
Никто не знает о том, какой у меня диагноз, даже папа. Лишь пара человек. Я боюсь рассказывать о своем диагнозе. Мне кажется, люди будут меня бояться. Как я и говорила, я уже не думала о том, что у меня может быть какая-то личная жизнь. Но полтора года назад познакомилась с молодым человеком. Он долго ухаживал за мной. А я все старалась держать его на расстоянии. Как сказать ему о своем заболевании, я просто не представляла. Через 5 месяцев общения решилась на разговор. И он был, конечно, шокирован, но он не отвернулся от меня, он меня обнял. Я для него не стала другой, хуже. Наверное, тогда я впервые поверила в то, что действительно живу, а не жду, когда проявится болезнь. Сейчас мы живем как многие другие пары. И даже задумываемся над тем, чтобы завести ребенка. Но меня очень пугает, что я могу заразить его. Для меня это как предательство любимого человека. Я не могу поступить с ним, как мой бывший муж. Поэтому пока ждем и все будем делать только после консультации с доктором.