мы жили в доме у берега. море говорило нам, когда просыпаться, а когда вставать. оно даже распоряжалось нашим настроением. часто я думала, что отец поэтому и ненавидел его. он так мерзко относился к нему, что мне порой становилось обидно за море. я думаю, умей это земное небо испытывать чувства к таким мелким и жалким существам, оно бы от накопившейся обиды за неоправданную неприязнь подхватило отца (а может, и наш дом), затащило в пучину бушующих вод и с невероятной жестокостью заставило глотать тонны подсоленной воды. а я наоборот любила море. как раз за то, что в нём не было всей этой почернелой злости, что даже и не думала таиться в моём отце, а смело и безцеремонно вылезало наружу. другими словами, я не любила отца и любила море. может, в каких-то канонах или правилах, писанных в библии (я не люблю большие буквы, если быть честным), торе и прочей ерунде, в которую я отказывалась верить, потому что считала, что для настоящей веры не нужно ничего кроме тебя самого, это было неправильно, но всегда поступать верно не было в моих планах. тем более, разве можно любить какой-то ограниченный кусок мяса сильнее необъятного, открытого, всегда разного моря? да, я сейчас назвала человека, благодаря которому появилась на свет, куском мяса. так бывает.