Каково это

Фермер, банкир, владелец компании и отставной палач рассказывают о том, каково это: пробежать пятьсот километров, переплыть Атлантику, отрубить голову человеку и провезти наркотики в собственной заднице.

Каково это: пересечь Атлантический океан на гребной лодке

Олли Хикс (США), 24 года, фермер 7352 км Атлантики Олли Хикс пересек в полном одиночестве за 124 дня.
Его лодка называется «Мисс Олив»

День 25-й

Еще один день на якоре: ветер встречный, норд-ост. Попытался ловить рыбу — пока не клюет. Пробовал загарпунить чайку — тоже не вышло.

Первые недели погода была на редкость плохая: тропические штормы с 9-балльным ветром. Два раза лодка опрокидывалась.

День 56-й

Ужасные метеоусловия — океан не пойми что творит. Скамейка, на которой я сижу, стала шершавая, как терка для сыра… Поймал птицу. В воздухе она не казалась такой костлявой. И поделом ей — будет знать, как срать на «Мисс Олив»!

Как-то я заметил, что за мной следует большая белая акула. Наверное, с час она за мной плыла. Потом начала таранить лодку. Я заорал: «Уходи! Уеб*вай!». К счастью, она послушалась. Если бы ей захотелось разбить лодку в щепки, у нее бы это получилось.

День 64-й

Вчера было очень тяжело — вымотался, сил нет… Вода в бутылках начинает плесневеть, привкус появился.

Не скажу, чтобы от одиночества у меня крыша ехала… Разве что самую чуточку. Однажды пятнадцать минут надевал сапоги. Когда все-таки напялил, смотрю — ба, да они назад носками! А своему ножу я дал имя — назвал его Стэном. В океане я подобрал буек, на котором был написан телефонный номер и слова «Удачная находка». Я долго фантазировал, что мне достался громадный приз, куча денег, но потом мне надоело везти буек и я его выкинул за борт.

День 101-й

Опять бля*ский норд-вест… Главное событие дня: видел за бортом кусок синего пенопласта.

Главным развлечением для меня был мусор, которым загажено море. Чего там только не плавает: рыбацкие снасти, плоты, сети, бутылки, буи, целое дерево, связка разноцветных шаров.

День 120-й

6 часов колупался с лопнувшим рулевым тросом.

Сделал подсчеты: восемнадцать взмахов веслами в минуту, по десять часов в день. За 124 дня получается 1 339 200 взмахов.

День 124-й

Финиш Примерно в 8.00 меня встретила яхта с компанией друзей — все с бодуна, — двое прыгнули в океан и приплыли ко мне. Когда нас увидели с берега — крики! Аплодисменты! Я запускал ракеты и заблудился в облаке дыма и ослепительных огней.

Думаю, меня хватит на еще одно плавание на веслах. Теперь попробую смотаться вокруг света.

Каково это: перевозить наркотики в собственном желудке

Г-н N (США), 28 лет, сотрудник банка
Чтобы заработать на заграничную поездку, студенты иногда сдают лимфу. А я вот торговал наркотиками. Все началось в одном кафе в Марокко: мой сосед по стойке оказался наркобароном. Вскоре я уже сидел в каком-то доме, а передо мной стоял стакан с водой и миска с упаковками гашиша, которые они называют испанским словом huevitos, что переводится как «яички». Они примерно в три раза больше витаминов Centrum, или как шоколадные яйца «Кэдбери», уменьшенные примерно втрое. Они завернуты в пластик и запаяны. В каждом «яичке» — примерно пять граммов гашиша. Я проглотил сорок два. Продавцам я заплатил четыреста долларов. Гашиш я собирался сам перепродать в Испании, а на вырученные деньги двинуть дальше. Когда деньги заплачены, отступать некуда. Смотришь по сторонам: пять парней так и едят тебя глазами, цена вопроса — четыреста баксов, облажаться никак нельзя. Я положил в рот первый пакетик. Наружный слой обертки — из пластика, так что глотать было тяжело. Все равно что комок наждачной бумаги. Пришлось подавлять тошноту. К тому же я беспокоился, что не все пакетики выдержат путешествие по моему организму, хотя завернули их вроде бы тщательно.

Я поехал на такси в Сеуту. Два с половиной часа езды. Каково это, когда в желудке у тебя сорок два пакета гашиша? Да ничего особенного не чувствуешь, все равно что после плотного обеда. Я все время пил воду, а потому все время хотелось отлить. Два контрольных поста я миновал. На третьем посту охранник сказал: «Стойте. Ждите здесь, никуда не отходите».

Сердце у меня провалилось в пятки. Я пытался делать дыхательные упражнения и сохранять спокойствие. Он вернулся в свою будку, стал звонить по старому белому телефону. Заговорил по-арабски, а для нашего уха арабский всегда звучит как ругань, даже если они вам комплименты говорят. Потом вышел и сказал: «Тут для вас слишком опасно. Я вызвал вам такси».

Я его чуть не расцеловал.

В гостинице я всю ночь ждал, пока пакеты выйдут, но у меня был запор. Несколько часов я просидел без сна — сидел на кровати, прислушивался к своему сфинктеру. На следующее утро я встал, позавтракал, и дело пошло. Удивительно, как пакеты легко выскользнули. Я взял целлофановый пакет для мусора, обернул им руку, выудил пакеты из унитаза и покидал в ванну. Отмыл, пересчитал. Все были на месте. Ни один не прорвался. Я распечатал один пакет, забил косяк и выкурил.

Вечером я пошел на музыкальный фестиваль, где под открытым небом играли Wailers. После концерта нас позвали к ним в гостиницу на after-party. У меня с собой были мои гашишные яички. Мы пускали косяки по кругу, пока ребята из группы не перестали за ними тянуться. Смотрю я на них и думаю: «Елки, я вошел в историю — Wailers укурилась моим контрабандным марокканским гашишем, который я буквально достал из собственной жопы!»

Ка­ко­во это: про­бе­жать без ос­та­нов­ки 560 ки­ло­ме­т­ров

Дин Карнэзес (США), 42 года, владелец фирмы, производящей здоровое питание

Года два тому назад я пробежал 419 км — десять марафонских забегов за десять дней. Так что первые 80 км мне нипочем. Марафонскую дистанцию я пробегаю чисто для разминки. Километр 160

Тело начинает побаливать.

Километр 224

Истрепал первую пару сшитых на заказ кроссовок. Начинают ныть квадрицепсы, икры, торс. Боль тупая, но иногда неожиданно переходит в спазмы. Особенно страдают икры — такое ощущение, будто по ним колотили молотком.

Километр 320

Уже две ночи без сна. Я весь измотан. Но когда бежишь всю ночь, на рассвете обретаешь второе дыхание.

Километр 336

Убил вторую пару кроссовок. Голова работает плохо. Появляется ощущение, будто смотрю на свое тело со стороны. Зрелище плачевное.

Километр 480

Третья ночь без сна. Бегу, как в бреду, петляю из стороны в сторону. Меня то и дело заносит на проезжую часть. Водители сигналят. В 2 часа ночи засыпаю секунд на сорок: прямо на ходу, не прерывая бега. Знаете детскую книжку «Там, где дикие звери»? У меня начались галлюцинации: мерещилось, что еноты и опоссумы на обочине шоссе оборачиваются чудищами из книжки. Ассистенты обливали мне голову ледяной водой.

Километр 488

Так больно, что криком кричу. Бегу по пустынному шоссе и ору. Потом осознаю всю комичность ситуации, и меня разбирает безудержный смех. Перестаю смеяться — опять начинаю вопить. И мне опять смешно становится. Наверно, я похож на сумасшедшего.

Километр 496

«Марш смерти, марш смерти, марш смерти». Выбрасываю из головы все мысли о километрах и сосредотачиваюсь только на одном: левой-правой, левой-правой… Шаркаю подошвами по асфальту. Переобуваюсь в четвертую пару кроссовок. Главное — не сбиться с ритма.

Километр 544

Вдруг оживаю. Припускаю со скоростью 16 км/час. Как одержимый. Вообще-то это даже не я бегу — бежит мое тело, а я парю сверху. Ног под собой не чувствую, ничего не чувствую. Буквально лечу по воздуху.

Километр 560 (15 октября, 22:44, Стэнфорд, штат Калифорния)

Кайф невероятный. Сбросил 3 килограмма. Сжег 40 тысяч калорий. Через несколько минут после финиша тело немеет от переохлаждения. Меня засовывают в специальный спальный мешок. Помню лишь, как кто-то кормил меня с ложки хумусом. Потом провал. Проспал всю ночь и утром благополучно проснулся.

Каково это: отрубить человеку голову

Фернан Мейсонье (Франция), 75 лет, отставной палач
(Фернан Мейсонье ассистировал своему отцу — старшему палачу — в Алжире c 1947 по 1961 год)

Иногда мне говорят: «Сколько же надо храбрости, чтобы казнить людей на гильотине». Но это не храбрость, а самообладание. Уверенность в себе должна быть стопроцентная. Когда приговоренных выводили во двор тюрьмы, они сразу же видели гильотину. Одни держались мужественно, другие падали без чувств или мочились в штаны. Я залезал прямо под нож гильотины, хватал клиента за голову и тянул на себя. Если бы в этот момент мой отец случайно опустил нож, меня бы перерубило напополам.

Когда я прижимал голову клиента к подставке, мой отец опускал специальное деревянное приспособление с полукруглым вырезом, удерживающее голову в нужном положении. Потом еще поднатуживаешься, хватаешь клиента за ушами, подтягиваешь голову к себе и кричишь: «Vas-y mon pere!» («Давай, отец!» ;). Если промедлить, клиент успевал как-то среагировать: поворачивал голову набок, кусал мне руки. Или голову выдергивал. Тут надо было беречься — нож опускался совсем рядом с моими пальцами. Некоторые заключенные кричали: «Аллах акбар!»

В первый раз я, помню, подумал: «Так быстро!» Потом привык. На шее у человека есть две артерии — когда голова отрублена, кровь из них брызжет метров на пять. Все равно что выплеснуть воду из двух стаканов. По-моему, чем больше клиент боялся, тем дальше хлестала кровь. Но сама голова не особенно кровоточит. Глазами чуть-чуть вращает, но и только. Судороги больше нескольких секунд не длятся. Однажды я положил ладонь на грудь обезглавленного. Сердце стучало, как автомобильный мотор со свечами зажигания. Вынь свечу — и мотор будет сбоить: «клак-клак-клак». Проходит еще двадцать секунд, и все. Встало. Один заключенный стал с нами драться. Мы пытались его связать, но он был нечеловечески силен. Охранники его отколошматили, всю голову в кровь разбили. И когда мне надо было схватить его за голову, пальцы у меня все время соскальзывали. Нож мы все-таки каким-то образом опустили, но когда дело было сделано и его голова осталась у меня в руках, все мое лицо было залито его кровью. Я чувствовал, какая она горячая. Когда охранники меня увидели: лицо в крови, в руках — отрубленная голова, трое или четверо упали в обморок.

Источник