« – Знакомься, Глебушка, это Гроттерша-Танечка! Знакомься, Гроттерша-Танечка, это Глебушка Бейбарсов! – продолжала кривляться Зализина.
Таня сделала последнюю попытку вырваться, но, поняв, что это нелепо, заставила себя повернуться к Бейбарсову. Вот и он стоит и спокойно улыбается ей, опираясь на свою неизменную бамбуковую трость.
Глеб показался ей собранным, возмужавшим, уверенным в себе, вот только глаза были уставшие. «Не слишком хорошо ему с Зализиной!» – подумала Таня, ощущая вину за локон Афродиты.
Мокрая, заболевающая, она стояла и обнимала контрабас. В кроссовках у нее хлюпало болото, такое же, как и на душе. Но ей было безразлично. Она и Глеб молча смотрели друг на друга. 
Зализина мгновенно ощутила себя лишней и запсиховала.
– Смотри, Глебушка, какая у нас Танечка! Стоит – обтекает! Хорошенькая, просто конфетка! Только что из лужи! Ха-ха! – засмеялась Лизон.
Смех ее прозвучал нервно. Она, кажется, жалела, что окликнула Глеба. Эти двое ухитрились быть вдвоем даже в толпе, даже рядом с ней, с Зализиной, которую они вообще теперь не замечали.
– Привет! Как ты? – сказал наконец Бейбарсов, когда молчание слишком затянулось. Визг Зализиной в счет не шел и отлично сходил за фоновый шум.
– Нормально, – ответила Таня.
Тоскливые глаза Бейбарсова, как ей казалось, ждали другого ответа.
– А ты как? – спросила Таня.
– Отлично. У меня все хорошо, – отвечал Глеб.
Зализина перестала визжать. Она внимательно вслушивалась, пытаясь обнаружить в этих невинных словах подтекст. Не находила подтекста, но все равно смутно подозревала.» — “Таня Гроттер и перстень с жемчужиной”, глава 6