Я помню, как начинал. Это был нюхательный табак. Мне было 14. В тот день я зашел в мужской туалет справить нужду и, кинув рюкзак на подоконник, зашел в кабинку. Облегчившись, я пошел взять свой портфель и, собственно, как хороший мальчик, отправиться на урок. Но не тут то было…Чтобы взять рюкзак мне нужно было пройти через двух старшеклассников, которых я жутко боялся. Точнее, с которыми жутко хотел общаться. Я считал, что это круто. Особенно с этими двумя. Дружить с Д и К – значит обеспечить тебе защиту и славу на всю жизнь. Их знала вся школа. А меня – нет. И еще надо мной часто издевались в классе, даже били… В общем, размечтавшись я споткнулся и упал на одного из них. Было очень стыдно, очень. Я наверное покраснел, как черт знает кто…Думал, кранты мне. Однако К улыбнулся и спросил меня:
- Эй, малыш. Хочешь поразвлечься?
Немного опешив я кивнул. Тогда он высыпал на тетрадь немного коричневого порошка.
- Ээ… Что это? Наркотики?
- Нет, малыш, это всего лишь табак. Совершенно безвредно.
Они показали мне, что да как. Я все время нервничал, искусал все губы. Д посмотрел на меня и сказал таким мерзким тоном:
- Расслабься, малыш.
Меня передернуло. От того, что он сказал, я стал нервничать еще сильнее. Хрен знает почему…

Когда я вдохнул первую дорожку, в теменной доле мозга закололо. Из глаз посыпались горячие слезы и я расчихался. Парни странно рассмеялись.
- Хорошо?
- Ага… – меня шатало. Я плюхнулся на подоконник.

Парни вышли. Перед глазами у меня все плыло. Прозвенел звонок и я кое как добрался до кабинета геометрии. Нам дали тест, у меня тряслись руки. Я не видел ничего перед собой на расстоянии десяти-двадцати сантиметров. Сидел выпрямив спину, как гребаный ботаник. Просто жуть… Я решил порешать задачи. С математикой у меня, если честно, хреново совсем. Поэтому я просто решил расставить буквы наугад. Потом я лег на парту и, кажется, уснул.

Очнулся я только тогда, когда учитель велел мне дать ему свою работу. Я, опираясь на парты, быстро прискакал к его столу. Боялся упасть, это я помню. Он прищурился и стал проверять мою ненавистную работу. Я стоял рядом и жмурился, потому что не мог понять, сколько времени. Стрелки настенных часов все время убегали от меня…
учитель дернул меня за рукав.
- Вы сами написали это?
Он обращался со всеми на «Вы». Меня это охеренно бесило…
- Что? – я не сразу понял вопрос.
- Вы сами это написали?
Как будто бы мне лет сорок.
- Да.
-В таком случае, Вы делаете успехи в математике. Так держать!
И влепил мне огромнейшую «хорошо». Твою мать. Я думал, что меня опять глючит. На ватных ногах я побрел к своему месту. Я весь урок приходил в себя. Щипал себя за руки и делал другие странные вещи.

На следующий день я догнал парней в столовой. Они сидели со своими подружками, от которых я получил весьма неодобрительный взгляд. Меня это задело, если честно. Я потом еще минут 15 об этом думал… Я шепнул К на ухо:
- Еще.
Он встал, улыбнулся своей гадкой улыбкой, обнял меня за плечо и велел идти за ним.
- Сегодня будет немного другой, но ты не бойся. Эффект даже круче.
- Ладно.
Мы закрылись в одной кабинке, как самые настоящие педики. Снаружи кто-то захихикал. Я стукнул кулаком о стенку кабинки, смех затих. Убедившись, что кроме нас в туалете никого нет, К запустил руку в карман. У меня горели глаза. Он вынул из кармана пакетик, а в нем – белый порошок.
- Что это? – спрашиваю.
- Табак.
- Ты за придурка меня держишь?! Я не наркоман!
- Закрой свою помойку, урод! Дебил, нас же могут услышать!
Я притих.
- Прости.
- Забей. Так ты будешь или нет?
- Буду…
Почему я так сказал, я не знаю. Я боялся, я безумно боялся. Но я не мог себя остановить, я не мог… Я не понимал ничего, в висках бился пульс… Вообще, пульс бился везде. На полном серьезе. Я не знал, что со мной. Я много слышал историй про наркотики. Про то, как все начинали. Про то, как все заканчивали. Я читал уйму жутких историй. Но почему-то не отказался.

Что со мной было через пятнадцать секунд, я не помню… Помню только то, что вокруг головы все понеслось со скоростью света. Мне вдруг стало так смешно… Я просто не мог остановиться! А потом – пустота. Только на утро я проснулся совершенно разбитым.. Может быть потому, что долго не мог заснуть. Пульс скакал, как бешенный! Я решил, что пора завязывать. Но, блин, когда я нашел стихи… Они лежали на столе, под моим домашним заданием по истории. Написанные МОИМ почерком. Тогда возник вопрос: неужели я написал это все?.. Я тогда подумал, что либо я рехнулся, либо я гений. Вот как я подумал. Я решил, что все это - наркота. И решил попробовать еще раз.

Так прошло 2 месяца. Я делал небольшие перерывы, но чувствовал, что постепенно привыкаю. Этого я не хотел. Но когда я отвлекался дня на два. После этого я чувствовал себя ужасно. Я не находил себе места, я рыдал, я лез на стенки. Правда. Я хотел забраться на нее и падал. Хотел и падал. И снова находил К или Д и просил дать мне порошок. Они давно стали просить денег. Мол, за удовольствие надо платить. Я устроился на работу. Предкам сказал, что откладываю на колледж. Они назвали меня милым мальчиком. Мне стало жутко стыдно… Но я не мог им ни признаться, ни бросить все это дело. Это был первый минус. Конечно, я рисовал офигенные картинки, писал такие стихи, что стал самым популярным мальчиком в классе… Девчонки прямо визжали от восторга, а все парни извинялись за то, что лупили меня. Я стал прямо таки авторитетом, блин. Ботаники писали за меня домашку, потому что я приказал всем не обижать их. Это было круто. Но в то же время я стал замечать за собой некоторые странности. Например, я стал забывать, как зовут учителей. Я попросил одну девчонку напоминать мне. Она по-идиотски захихикала и согласилась. Я дружил с этой девчонкой. Но сосала она просто ОБАЛДЕННО.

Когда мне исполнилось пятнадцать, произошло кое что не очень приятное. Я немножечко перебрал, совсем капельку. И пошел на историю. Улыбнулся учительнице, попросил прощения, сел на свое место достал учебники и… вдруг я понял, что меня офигеть как тошнит. Нет, правда. Я не мог попросить учителя разрешить мне выйти, потому что меня мутило так, что мне показалось, что если я скажу хоть слово, то меня вырвет. Я лег на парту и стал соображать, что делать. Звук поплыл. Голова тяжелела. Я говорил себе «Не думай о рвоте. Не думай о рвоте. Думай о зеленой травке, о желтом солнышке. О белых облаках… о белых облаках… белых, как… как…»
- с тобой все в порядке? – все смотрели на меня. Было слышно, как тикают эти дебильные настенные часы.
Все, думаю. Это все. В следующую секунду я рванул с места, потому что завтрак подходил к моему небу. Я бы добежал, но, черт возьми, я споткнулся об этот долбанный портфель и все содержимое моего желудка за последние 4 часа вылилось в проход между партами. Я почувствовал, как что-то теплое и липкое стекает по-моему лбу. Должно быть, шлепнулся башкой об угол стола, когда падал. Но это меня не волновало. Я был счастлив, что меня больше не тошнит. Конечно, после этого на меня все косились, даже пальцем показывали…Ну, неважно.

Вы спросите, как я бросил? Думаете, я до того докатился, что предки нашли меня на какой-то заляпанной помойке, они отдали меня в клинику, заплатили кучу бабосов, и потом со счастливой улыбкой со слезами на глазах я приехал домой? Крепкий и здоровый? А хрен вам. Все было намного печальнее…

Дело все в том, что я хотел играть в группе. А ни на чем не умел играть. Вот я и решил, что раз уж мне целых шестнадцать лет, я пойду заниматься гитарой. Логика конечно отсутствовала, но я, блин, сидел на наркоте два года… И я записался. После какого-то отчета мы с парочкой нормальных парней пошли покурить. И тут произошло то, чего я не забуду никогда. Мимо прошли две девицы и мужик. Они громко смеялись, ругались матом и пили. Явно были из какого-то клуба и через несколько минут трахались у этого старпера в подъезде на полную мощность. Мы не об этом.
С усмехнулся:
- Конечно я ругаюсь матом, курю, но зачем так то…
- Спорим, что все они торчат? – Л сказал это так, что внутри у меня что-то перевернулось. Я закусил губу.
- Делать нечего, раз торчат. Или мозгов нет.
Тут я позволил вставить себе слово:
- Некоторые говорят, что это помогает им творить…
- Да, блядь! Это просто пьяный бред! Это не искусство. Такое «искусство» никому не нужно. Тупые отговорки, только и всего..
Я замолчал.
- Точно. Все это от безделья, точно говорю. Только придурок может творить под кайфом, потому что никакой героин тебе фантазии не даст. Ни малейшей.
- Что с тобой?..
- Я домой.

Дома я ревел. Я не ревел так никогда, наверное. Что уж там… Я бился в истерике. Я проклинал себя за все глупости, что совершил на последние два года. Я бил себя по лицу за то, что я позволил себе с собой сделать. Я пошел в ванную умыться. А когда я увидел свое отражение в зеркале и трезво оценил себя…Твою мать. Я взял бритву, сбрил себе волосы. Нормальные на моей голове отсутствовали вообще. Я не замечал раньше, что со мной. Моя кожа была синеватого оттенка. Круги под глазами были размером с шар для боулинга. Взгляд… Без мысли, совершенно дебильный. Почему я не следил за собой? Почему я такой придурок? Вопросы лезли кучей. Я схватился за голову. Сказать, что мне было отвратительно – не сказать ничего. Я хотел выколоть себе глаза. Я взял лезвие и стал резать себе все: веки, щеки, губы, лоб… Мне хотелось убить себя, на полном серьезе. Я плюхнулся на пол и бился головой об кафель. Потом я голышом выбежал в свою комнату. Я выбил стекла и выкрутил лампочку, закрыл дверь. Я стал крушить мебель, в разные части моего тела врезались какие-то острые предметы, и это злило меня еще больше. Да, черт возьми, я был просто в бешенстве… На крик прибежали родители. дорогой, с тобой все в порядке?.. Я взвыл. Выдернул свой парадный галстук и завязал удавку. В тот момент раны защипало и по лицу стали стекать капельки крови. С каждой секундой мне становилось все хуже. Меня лихорадило так, что я еле-еле забрался на стул и завязал галстук на крючке, что над окном. Папа уже начал ломать дверь и орать на меня благим матом. Мама кричала, чтобы я немедленно открыл.

Знаете, если захотите покончить жизнь самоубийством, то повешение – самый отвратительный способ. Когда галстук врезался в мою шею, я стал глотать зубами воздух. Мозг сдавило так, что мне стало дико больно, но ничего вернуть я не мог. Я думал, что моя голова взорвется, я колотил ногами по разбитому окну и силился кричать, потому что в мои пятки врезались осколки приличных размеров. Секунды тянулись как минуты. Мои глаза вот-вот лопнули бы – до такой степени я их закатил. К моему горлу прилил жар, а потом все стихло. Последнее, что я помню – это как папа сумел открыть дверь, и мать завизжала.