Гарри осмотрелся, щурясь в темноте. Ему показалось, что невдалеке под звездным небом виднеется домик, а рядом с ним движутся какието люди.

— Добби, это коттедж «Ракушка»? — спросил он шепотом, стискивая две волшебные палочки, захваченные в доме Малфоев, готовый драться, если понадобится. — Мы попали, куда нужно? Добби? — Гарри огляделся. Крошечный домовик стоял в нескольких шагах от него.— Добби!

Домовик покачнулся, и звезды отразились в его огромных блестящих глазах. Они с Гарри одновременно перевели взгляд на серебряную рукоятку кинжала, торчавшего в тяжело вздымающейся груди Добби.

— Добби… нет… ПОМОГИТЕ! — заорал Гарри, обернувшись к дому и суетившимся возле него людям. — ПОМОГИТЕ!

Он не знал, волшебники там или маглы, друзья или враги, все это было неважно. Значение имело только темное пятно, расползавшееся на груди Добби, и то, что он умоляюще протянул к Гарри руки. Гарри подхватил его и уложил на бок на траву.

— Добби, не надо, только не умирай, только не умирай…

Глаза домовика встретили его взгляд, губы задрожали, с усилием складывая слова:

— Гарри… Поттер…

А потом домовик дернулся и затих. В его неподвижных, словно стеклянные шарики, глазах искрился свет звезд, которых он уже не мог увидеть.

Гарри словно опять провалился в свой старый кошмар: опять он стоит на коленях возле мертвого тела Дамблдора у подножия самой высокой башни Хогвартса; но на самом деле перед ним на траве лежало крошечное тельце, пронзенное серебряным кинжалом Беллатрисы. Он все повторял: «Добби… Добби…» — хотя и знал, что домовик уже ушел туда, где его нельзя позвать.<…>

Гарри снова посмотрел на домовика, осторожно вытянул острый кинжал из его тела, потом стащил куртку и укутал ею Добби, как одеялом.

Где-то близко билось о камни море. Гарри слушал, как оно шумит, пока остальные переговаривались, обсуждали какието никому не нужные проблемы, чтото решали. Дин унес в дом раненого Крюкохвата, Флер побежала с ними. Билл завел речь о том, что нужно бы похоронить домового. Гарри соглашался, толком не понимая, что говорит. Он все смотрел на крошечное мертвое тельце, шрам дергало болью, и какойто частью сознания Гарри, словно в перевернутую подзорную трубу, видел, как Волан-де-Морт наказывает тех, кто остался в доме Малфоев. Ярость Темного Лорда была ужасна, и всетаки рядом с его горем она словно бы уменьшилась — отголоски далекой грозы долетали до Гарри будто через огромный безмолвный океан.

— Я хочу похоронить Добби как следует, — это были первые слова, которые Гарри произнес в полном сознании. — Без волшебства.

У вас найдется лопата?

Прошло совсем немного времени, и вот уже он копает могилу там, где указал ему Билл, — на краю сада, среди кустов. Гарри рыл с какимто остервенением, наслаждаясь тяжелой физической работой, упиваясь ее немагичностью. Каждая капля пота и каждая мозоль на ладонях словно были подарком домовику, который их всех спас.

Шрам горел, но теперь боль подчинялась Гарри. Он чувствовал ее как бы со стороны. Он наконец научился контролировать эту связь, научился закрывать свой разум от Волан-де-Морта, чего так добивался Дамблдор, заставляя его ходить на занятия к Снеггу. Точно так же как Волан-де-Морт не смог вселиться в Гарри, когда он был переполнен горем после смерти Сириуса, так и теперь его мысли не могли проникнуть в сознание Гарри, пока он горевал о Добби. Похоже, горе способно отогнать Волан-де-Морта… Хотя Дамблдор, наверное, сказал бы — любовь…

Гарри рыл и рыл, все глубже вгрызаясь в мерзлую землю. Он топил горе в поту, отказываясь обращать внимание на боль в шраме. В темноте, где слышны были только шум моря и собственное хриплое дыхание, к нему понемногу возвращалось все то, что произошло в доме Малфоев. Гарри вспоминал, что там говорилось, и малопомалу на него снизошло понимание…

Равномерные взмахи лопаты попадали в такт его мыслям. Дары… Крестражи… Дары… Крестражи… Но теперь его уже не жгла та странная, неистовая жажда. Горе и страх прогнали ее прочь. Гарри пришел в чувство, как будто от пощечины.

Он все глубже погружался в свежевырытую могилу. Гарри знал, где побывал сегодня Волан-де-Морт и кого он убил в самой высокой камере Нурменгарда; знал, почему он это сделал…

Он вспоминал Хвоста, погибшего изза одного малюсенького проблеска милосердия… Дамблдор и это предвидел. Сколько еще предвидел Дамблдор?