И вот однажды, открыв глаза, я вижу перед собой человека, от которого не могу отгородиться. Того, кто не намерен ни заискивать, ни объясняться, ни умолять меня перемениться. Ему одному известно, как я устроена. – Гейл, – шепчу я. – Привет, Кискисс. – Он подается вперед и убирает прядку волос, упавшую мне на глаза. Половину лица у него покрывает свежий ожог, одна рука покоится в перевязи, а под шахтерской робой белеют бинты. Что произошло? Откуда Гейл вообще здесь взялся? Похоже, дома стряслось что-то ужасное. Не то чтобы я позабыла о Пите – скорее, вспомнила остальных близких мне людей. Стоило бросить взгляд на Гейла, и они ворвались в мою действительность, настойчиво требуя внимания. – Прим? – выдыхаю я. – Жива. И твоя мама тоже. Я их вовремя вытащил. – Значит, они уже не в Двенадцатом дистрикте? – После Голодных игр появились планолеты. Сыпали зажигательными бомбами. – Гейл запинается. – Ну, ты же помнишь, что случилось с Котлом. Помню. Я видела пожар. Старый склад был пропитан угольной пылью. Как и весь дистрикт. Представляю себе дождь из зажигательных бомб над Шлаком, и внутри поднимается новая волна ужаса. – Они уже не в Двенадцатом дистрикте? – повторяю я. Как будто слова могут защитить от правды. – Китнисс, – ласково произносит Гейл. Точно таким же голосом он обращается к раненому животному, прежде чем нанести смертельный удар. Безотчетно прикрываюсь рукой, но собеседник перехватывает и крепко сжимает запястье. – Не надо, – шепчу я. Однако Гейл не из тех, кто стал бы хранить от меня секреты. – Китнисс, Дистрикта номер двенадцать больше нет.

Сьюзен Коллинз - "И вспыхнет пламя"