я не смогу объяснить — ни себе, ни маме, ни тишине, ни даже тому-кто-выше, кто так нещадно мою занимает память, кто туда влез — на чистое и с ногами, кто так отчаянно бьётся в моей гортани, кто в моём сердце живёт и со мною дышит, с кем я пытаюсь стать хоть немного ближе, кто никогда моим, никогда не станет.