А моя милая муза все еще вдали? Молча ждал я ее посещения; просьбами тревожить ее не хотел. Му*за, как и любовь, осчастливливает свободно. Горе глупцу, горе нищему любви, если он хочет силою взять то, что ему не дается добровольно. Их нельзя приневоливать. Не правда ли? Не правда ли? Как могла бы любовь быть музою, если бы она позволяла себя принуждать?
А моя милая муза все еще вдали от меня?
Ты не ожидаешь, конечно, что я оставлю без отве*та твое чудесное, божественное письмо? Или я должен отказаться от права отвечать на благороднейшие слова! Но как мог бы я тебе ответить достойным тебя образом?
Неслыханная борьба, которую мы вели, могла ли окончиться иначе, нежели преодолением всех жела*ли, всех вожделений?
Разве в самые пылкие минуты сближения мы не знали, что это было нашею целью?
Разумеется, знали! Только потому, что это было ТЛК неслыханно и так трудно - приходилось завое*вывать это упорнейшею борьбою. Но разве мы не довели до конца эту борьбу? Или осталось нам пре*одолеть еще что-либо? Поистине я глубоко чувствую: борьба кончена!
Когда месяц тому назад я известил твоего мужа о моем решении прервать с вами личные сношения, то я - отказался от тебя. Но при этом я был еще не вполне чист. Я чувствовал, что только безуслов*ная разлука или - полное слияние могут охранить нашу любовь от тех страшных столкновений, которым она подвергалась в последнее время на наших глазах. Наряду с сознанием необходимости нашей раз*луки оказывалась хотя нежеланная, но мыслимая воз*можность нашего соединения. В этом заключалась та судорожная напряженность, которой мы оба перенести не могли. Я подошел к тебе, и перед нами ясно и определенно встало, что всякая иная возможность содержит в себе такое своеволие, о котором нельзя и думать.