в двадцать лет мы все жалеем о том,
что делали в четырнадцать,

в тридцать три жалеем о том,
что делали в двадцать пять,

а ближе к пятидесяти, кажется,
начинаем жалеть обо всём подряд.

но вот что я понял: к черту все эти сожаления.