Одиночество
Слепой. Я могу на него глядеть, стыдливо, бесстыдно. Он чувствует взгляды?Нет, велико его одиночество. Странная прихоть-досыта глядеть на чужое лицо.Не досыта — хочется еще и еще. В своем мире он сейчас говоритпочти вслух. Его губы шевелятся.На них беспокойство. И какая-то радость, почти улыбка.Неощущаемый мной ветерокрябит его лицо, словно воду. Поезд следует к центру, останавливаясьна станциях. Внутри его громкойдребезжащей сутолоки покой, покой молчащих людей —некоторые смотрят на слепогомимоходом, а не жадно, как я, — и внутри этого покоя—егоособый покой, не покой, а вихрьобразов — только какие они, его образы? Он слепой! И ему все равно, что он выглядит странно, потому чтообнаженные мысли играют на его лице, как свет на воде, — он же не знает, что значит «выглядеть».Он слеп от рожденья. И вот он встает и наготове стоит у дверей, зная, что следующая — его. Он считал?Нет, он знает и так. Он выходит, и я за ним.«Разрешите, я вам помогу».«Пожалуйста». Безразличие. Но в тот же миг, когда яслышу его безразличный голос, рука его поднимается, ищет, и мы идем, взявшись за руки, словно дети.Его рука теплая и не влажная, крепкая — такую приятно пожать. И когда он первым проходиттурникет, рука его сразу жеждет мою. «Осторожно, ступеньки. А здесьнаправо. Опять ступеньки». Мы вышлина солнечный свет. Он чувствует ласковый воздух. «Славный день», —говорит слепой. Одиночествошагает со мной, шагает рядом со мной, не во мне: его мыслиодиноки, но его рука и моятак сроднились, что, кажется, словно моя рука, отделившись, идет сама по себе. Я перевожуего через улицу, и слепой говорит, что теперь сам найдет дорогу.Он знает, куда идет: в никуда, наполненное тенями. Он говорит: «Я».
Дениз Левертов