— Пришла добить меня, солнышко? Резко поворачиваюсь. Звук пришел слева, и я слышала очень плохо. И голос был хриплый и слабый. Но это сказал Пит. Кто еще на арене стал бы называть меня солнышком? Внимательно просматриваю каждый дюйм берега и никого не вижу. Только ил, растения и камни. - Пит? - шепчу я. - Ты здесь? Нет ответа. Может, мне почудилось? Нет, я уверена, что в самом деле слышала голос, и притом очень близко. - Пит! - повторяю я и крадусь вдоль берега. - Эй, не наступи на меня! Я отскакиваю назад. На этот раз голос прозвучал прямо у меня из-под ног. Но там никого нет. И вдруг посреди коричневой грязи и зеленых стеблей появляются два голубых огонька - его глаза. Я открываю рот от изумления, за что меня вознаграждает белозубая улыбка, прорезавшаяся под ними. Это вершина маскировочного искусства. Что там метание тяжестей! Питу следовало превратить себя на глазах распорядителей в дерево. Или валун. Ну, или в поросший травою берег ручья. - Закрой глаза, - командую я. Пит закрывает глаза, рот и - исчезает. Большая часть его тела, вероятно, покрыта слоем жидкой грязи и травой, лицо и руки, которые должны были остаться на поверхности, невозможно разглядеть
— Вижу, ты не зря убил кучу времени на разукрашивание пирогов. Пит улыбается: - Да уж, пригодилось перед смертью. - Ты не умрешь, - говорю я твердо. - Кто тебе сказал? Его голос такой изможденный и хриплый. - Я тебе говорю. Теперь мы одна команда. Слышал новость? - Слышал. Спасибо, что нашла мои останки. Вытаскиваю бутыль с водой и даю ему попить. - Катон ударил тебя кинжалом? - Да. В правую ногу. Высоко. - Мы сейчас спустимся к ручью и смоем грязь, чтобы осмотреть раны. - Наклонись поближе. Хочу тебе кое-что сказать. Я наклоняюсь и подставляю здоровое ухо к его губам. В ухе становится щекотно, когда он шепчет: - Помни: мы безумно влюблены друг в друга. Если вдруг захочешь меня поцеловать, не стесняйся. Я сердито отдергиваю голову и смеюсь: - Спасибо, буду иметь в виду. Пит еще шутит, значит, все не так плохо. Впрочем, когда я пытаюсь помочь ему выбраться к воде, моя веселость мигом улетучивается. Тут всего два шага, казалось бы, чего сложного? Но это действительно очень и очень сложно, потому что сам Пит не способен сдвинуться ни на дюйм. Самое лучшее, что он может сделать, это не мешать мне. Он кричит, когда я тяну его за руки. Грязь и трава вцепились в него мертвой хваткой, и только рванув изо всех сил, мне удается их перебороть. Пит по-прежнему лежит в двух шагах от воды, скрипя зубами от боли. Грязь на его лице покрылась канавками от слез.
Сьюзен Коллинз - "Голодные игры"