***
звездное небо в смазке из снежной пыли
мимо течет вместе с грязными облаками
вместе с любовью луны и полуночным насилием
вместе с планетами.
где-то в далеком тумане
девочка в парке складывает оригами
и журавли из бумаги свои расправляют крылья
чистят друг другу перья хрупким клювом бумажным
сказки читают на ночь своим неродившися детям
в этих историях принц лебедей отважный
всегда побеждает хищников просто от них улетая
пряча свою белизну под покрывалом ночи
в поисках нового рая.
***
каждый мой день начинается несколько странно
только проснувшись я слышу хохот шамана словно
из ванной. медленно поднимаюсь чтобы проверить
и узнаю что заперты двери или исчезли вовсе
вместе с дверными петлями, замками, рисунками
вечных сосен, вместе со стенами, люстрой и старым диваном
гул раскаленных улиц все еще где то рядом - звук на пределе
противоречит закону отсутствия грубой силы в закрытой системе
в открытом пространстве без воздуха и притяжения
в противовес я включаю воображение и вижу улыбку шамана
сплетенную губ уголками с кронами старого дуба
или улыбку будды оставившего покои чтобы
побыть с тобой.
***
мои вороны закружили над головой,
перья шелковые приземляются под ногами,
выбор есть - утопить свою жизнь в бутылке с вином
или в кофейном стакане.
***
знаешь, родная, очень было неловко чувствовать каждой клеткой
скальпа, как в голову входит пуля выпущенная из проданной тобой винтовки.
рисунок оставшихся капель выглядел очень красиво, но если вспомнить,
преодоление силы - тоже в общем-то сила и если хочешь,
можешь мои ладони на теле с выбитой сукой-жизнью наполнить воздухом из своих легких.
проявленные фигуры напомнят о горных тропах, о небе в котором толпы точек звездных,
о жарких любовных актах, смысл которых спрятан от посторонних взглядов.
что же еще нам надо? может быть несколько крыльев, запах летнего сада, ночь толщиной в два года?
может чего-то, что принято вешать в граммах? или восторг от жизни встроенный в капилляры.
в вены, в артерии, в тонкий кусок материи пальцев, в ключицы, в шею.
все-таки мы как змеи шипящие в своих норах.
мы как горящий порох, как преданные пираты. разве этого мало?
так что же еще нам надо?
***
я искал. и смотрел. и себя пропивал, отдавая на корм для озлобленных
рыб свой потертый талант, свой животный оскал. я спешил воевать,
пока банк не закрыт. я любил высоту, опускался на дно. и мостами сводил
берега городов. я кормил голубей, наплевавших на все. превращался и сам
в порошок для скотов. и мечтал подорвать полуспящий вулкан, наслаждаться
кипением огненных гор. мял руками белесую плоть облаков. в свой висок
револьвером стрелялся в упор. наступившие дни (истерзала весна) превратили
мою недобитую жизнь в решето для муки. в белый гипс для руки. в отражение
глаз в паутине зеркал. глаз на милом до кровотеченья лице.
я не зря тебя столько искал.
***
небо мое прости меня что же мы натворили
белокрылая птица с глазами мудрого льва
пролетая в зените кричит что жизнь умерла с
приходом осени это конечно неправда
жизни не стало в июле апреле марте
вспомни как мы подыхали в одной кровати
под одеялом расшитым продолговатой вязью
из наших общих секретов
птице выстрелив в голову скажу наконец ей что
жизнь умирает летом
***
я бы снял про нас фильм такой самый-самый
самодостаточный как продавщица в универсаме
душещипательный как детская смерть для матери
как пачка резинок на скатерти лежащая рядом с перечницей
" налей мне чего покрепче. позволь себя чувствовать женщиной. глаза завяжи потуже "
комок микроскопических органов ненависти рвется наружу через поры кожи
через ушные раковины
мы же с тобой
о-ди-на-ко-вы-е
***
между прочим я точно такой же
между электричек в москве проводящий ночи
наблюдающий как мимолетных чаек
поэтессы впихивают между строчек
своих стихов полупьяных. где ты?
между тысячами попуток, миллионом раздетых
любовников с рваной шкурой. а вообще время лечит.
любые раны. пусть твердят что при этом сильно страдает печень.
синеглазая девушка будит спящего человека
утверждая азартно что с минусовым балансом
он достаточно обеспечен работой, делами, вещами
а мир между прочим не вечен.
схожу ка я за овощами.
***
когда злобой каменеют руки, шея и плечи
а доброта размягчает живот и делает корпус сутулым
создается значительный выбор противоречий
между одышкой от небольшой нагрузки и впадинами на скулах.
между нетвердыми 'да' на любой
несерьезный вопрос
и оскальным 'нет' на угрозы больного тирана.
между 'кровать, одеяло, обед, теплый свитер, компот'
и истекающей кровью глубокой, болезненной раной.
вроде плюс тридцать
а мне все-равно погано.
***
Маски с заячьими ушами и кислородные маски, созвездия,
звезды и солнечные протуберанцы, кран без воды,
посудомоечная машинка, ключи, фонарик, гитара, сумрачная картинка,
чайки, ласточки дети, коты, карусели, ветер. Утренняя прохлада,
засохшие ветки мяты, надкусанные ресницы, пододеяльник измятый,
квадрат из красного дерева, термометр между пальцев.
смеющиеся подростки, паяльник, воздушный шарик,
едкий смех диктофона, коробка намокших спичек,
кондуктор в метрополитене, отсутствие электричек.
Футбольный порванный мячик, мокрый от снега дым.
Мои любимые вещи
доступные остальным.
***
а я из себя весь такой ранимый
а ты за английским завтраком
читаешь утренние газеты
а я в запрещенных кинотеатрах
люблю на самом последнем кресле
а ты предпочитаешь старые видеокассеты
начала девяностых. с переводом Володарского
или членов его немыслимой секты.
двадцать один ноль девять.
где ты?
(с) lisenqie