У меня не было имени. Никогда. Я не забывал, его, по правде, никогда не было. Может, я был слишком идеален, чтобы носить имя, которое могло встретиться у человека, негодившегося мне даже в подмётки. Иначе я не могу пояснить отсутствие того, что есть определенно у всех и каждого. Но всё-таки с этим не прогадали. Имя мне было не нужно, никто не звал меня, не обращался ко мне, не предлагал пропустить пару рюмочек отменной настойки дяди Питера, что работал за углом в дряхлой, почти развалившейся на доски, корчме, будучи честным скажу, что меня там же не приветствовали, когда я заходил. По причине случившихся обстоятельств у меня сложилась о себе довольно-таки странная точка зрения: я считал себя чем-то высшим, что не должно быть понятно такими приземленными плебеями (не побоюсь этого слова). Признаться, я думал, что могу становиться невидимым, чтобы даже взгляд этих недостойных не пал на меня. Настолько я возгордился и не на секунду не задумывался, что причина отсутствия имени и каких-либо контактов кроется не в моём превосхождении над людьми, а наоборот.
Я всё утро пролежал в постели. Мне не хотелось вставать, иначе бы голову снова вскружили эти стены, окрашеные в радужные цвета, но настолько противны были их оттенки, что при их виде мне сразу хотелось блевать, именно поэтому я старался удержаться в кровати настолько долго, насколько смогу.