Стеклянные свидетели субботы.
До рвоты.
До голодания внутри.
Смотри.
В карманах мятые банкноты.
И кажется…
Они в крови!
Она включила бесконечность.
Плевать.
Я знаю личный способ жить.
Беспечность.
Человечность.
Вечность.
Все чеки надо оплатить.
Я видел алую конфорку.
Я жарил золотистый лук.
Я в душе отодвинул шторку.
За ней купался чей-то труп.
Он улыбнулся.
Мне.
Наверно.
Просил немного подождать.
Взял маркер
и полез на стену,
слова любви тебе писать.
Зарисовал двеннадцать плиток.
Я понял.
Это новый знак.
Коктейль из прошлого открыток.
Сужение ума. ВЕК. ВАК.
Труп злится.
Оголяет зубы.
Зубную щетку пачкает в крови.
Он закрывает кран.
Он прекращает мыться.
Он пишет все мои стихи!
Я назову его Людмилом,
чтоб ты пришла
меня пришила
шилом,
обменянным на мыло
и метр прочного жгута.
Не та.
Не ты.
Не те.
Не эти.
Ты слышишь?
Мы в ответе
за тех кого мы
и кто нас.
Мы все - потерянные дети.
Мы - оцифрованный каркас.
Мы - тень от собственных улыбок,
бесцельно брошенных прохожим,
предположим,
мимо.
Мимозы расцвели в Аду.
Я - сын критических ошибок.
Перезагрузка.
Очень страшно.
Жду.