Я видела его трижды за свою жизнь, и он не менялся ни чем, только я начинала думать во сне, искала отличия, не просыпаясь. Я маленькая в майке и рубашке, которые помню до нитки на пуговице, в трусиках которые тоже прекрасно помню. Я сижу у папы на коленях. Мы сидим на деревянном большом крыльце, даже можно сказать открытой лоджии, в кресле качалке. На улице вечер, закат такой оранжево-красный, и не могу понять но как будто мы у Себякиных на задах на этой лоджии, потому что виден лес за их улицей. И на фоне заката на деревьях(на сосне с редкими ветками) скачут черти. Они просто черные и вглядываются как будто в нашу сторону. Просто черные только форма, они вдалеке. Папа как будто их не видит, он не боится их. А я все пытаюсь заставить его посмотреть. Но страха нет, есть просто какое то любопытство и увлеченность красотой вечера, папин запах, запах улицы и вечера. И эти черти. В руках у меня варежки, которые связала мне мама(они до сих пор есть где то в кладовке). Они белые с красными узорами, и колючие и пахнут шерстью и спицами. И чем то таким знакомым, как пахли вещи. И нечего в принципе не происходит, нет никакого конца этому сну. Мы продолжаем просто сидеть.