Пронзительный визг. Это уже другой голос, не Прим, а совсем незнакомой девушки. Финник меняется в лице – бледнеет как смерть, и зрачки расширяются в ужасе.

– Стой, погоди! – кричу я в пустоту, потому что парня уже и след простыл. Он умчался на помощь так же бездумно, как я к своей Прим. – Финник! Знаю, он не вернется, поэтому спешу вслед за ним.

В густой листве притаилась птица и громко кричит женским голосом. Финник тоже вопит, опять и опять:

– Энни! Энни!

Он в таком состоянии, что подходить бесполезно, и я поступаю так, как поступила бы в любом случае. Забираюсь на ближайшее дерево и, выследив говоруна, снимаю его стрелой. Птица падает прямо под ноги Одэйру. Тот поднимает пернатую тушку, туго соображая, что же произошло. Но когда я спускаюсь вниз, то вижу в его глазах отражение безысходной тоски.

– Успокойся, Финник. Это был говорун. Нас разыграли, – произношу я. – Все не взаправду, это не твоя… Энни.

– Да, не Энни. А голос – ее. Говоруны повторяют лишь то, что слышали. Откуда, по-твоему, взялись эти звуки? – спрашивает он.

Смысл его слов до меня доходит не сразу. А потом кровь отливает от щек.

– Финник, ты же не думаешь, что они…

– Именно так я и думаю.

– Кого же они использовали против Одэйра? – тихо интересуется он.

– Какую-то Энни, – говорю я.

– Энни Кресту, наверное,

– Кто это?

– Мэгз вызвалась добровольцем вместо нее. Энни была победительницей пять лет назад, – поясняет напарник.

– Энни сошла с ума, когда ее напарника обезглавили. Сбежала от всех и долго пряталась. Потом от землетрясения рухнула дамба, и большая часть арены ушла под воду. Энни выжила потому, что лучше всех плавала.

«Так вот кого любит Финник, – думаю я. – Не вереницу поклонников и поклонниц из Капитолия, а несчастную сумасшедшую девушку с родины».