Одно расстройство
Поезд останавливается в туннеле. Тишина. Шорох газеты. Шум из чьего-то плеера. Кто-то играет в Diablo по мобильному и это ужасное «пи-и-и… пи-и-и… пи-и-и…» сводит с ума. Концентрируюсь на мыслях о людях, которым больше нечего делать, только рубиться в детские игры на телефоне.
Руки уже заледенели, но все еще держусь. Уверяю себя, что никому, кроме меня, не страшно. Но сердце уже вовсю стучит, и пробивает предательский пот. Бледнею. Думаю лишь о том, что высший смысл и цель моей жизни – выбежать на первой остановке.
Вдох-выдох, сейчас чертов поезд поедет, ведь если бы что-то случилось, то все было бы по-другому, а мы просто пропускаем другой поезд и сейчас тронемся… Мама! Если мы и тронемся, то лишь умом – я уж точно! Пожалуйста, запустите этот дурацкий двигатель!
На остановке выскакиваю, бегу на улицу, курю, покупаю минералку и понимаю, что на такси денег нет. Мелькает безумная мысль: от Чистых прудов до Юго-Западной можно дойти пешком. Часа за три.
Ладно, к метро я привыкла. Спускаюсь туда обреченно, представляя Иисуса Христа на пути к Голгофе, солдат в окопе, альпинистов и гонщиков.
Но потом я лечу в Турцию и понимаю, что обратно вернусь вплавь. Самолеты – это такие сложные устройства для самоубийц, и на них по высшему промыслу оказываются самые грешные грешники, как из анекдота про «Титаник»: «Я вас три года собирал».
Лететь-то я лечу, но вот два первых предложения в журнале читаю три часа. Если кто меня спросит, о чем были эти предложения, немедленно отвечу: «Уважаемые пассажиры! На борту нашего самолета присутствует взвод камикадзе, у нас отказал двигатель, кончился двигатель и сломался навигатор».
Это ужасно. Так жить нельзя. Я не буду летать самолетами. Не буду ездить на метро.
Может, к психотерапевту?
За 10 последних лет я прочитала 600 женских журналов (из расчета 5 в месяц) и примерно 240 мужских. В каждом мне попадалась статья по психологии – следовательно, 840 статей на тему «Как улучшить жизнь». Плюс разные книги от Карнеги до Фрейда. Хотя бы раз в день я мысленно или вслух рекомендую кому-нибудь «пойти к врачу» и, как мне казалось, отношусь к посещению психотерапевта столь же разумно, как к посещению дантиста (забудем пока про мою паническую боязнь бормашины).
Но после первой же мысли «я не справлюсь, мне нужен доктор» я испугалась. Не то чтобы стать официальным психом было очень неловко. Нет. Но вот ощущение, что я настолько слаба, тупа и безнадежна, что не могу сама разобраться с тем, что происходит у меня в голове, угнетала.
Отправиться к врачу означало признать себя тряпкой и мямлей. И стать одной из тех, кто при первой возможности демонстративно глотает валерьянку, вызывает «скорую» и требует повышенного сочувствия окружающих.
Но когда я в очередной раз взлетала по эскалатору с быстротой олимпийского чемпиона, то решила: пойду. Хоть попробую.
Психотерапевты лучше таблеток. Те, кому вдруг стало тревожно и грустно, с перепугу начинают глотать всякие там успокоительные, спят сутками, но это не помогает. Потому что нет такой таблетки, которая заставит тебя думать по-новому.
Вот семь признаков тревожных расстройств. Найдешь у себя хоть один - подумай о враче.
1. Диета длится всю жизнь. Ты смотришь в зеркало и рыдаешь – живот, целлюлит и прочие гадости, - но к вечеру опять съедаешь кастрюлю макарон по-флотски, батон хлеба с вареньем, пакет пряников кило колбасы. С утра рыдаешь перед зеркалом.
2. Любое замечание начальства расцениваешь как намек на увольнение. Или же сама готова уволиться, потому что тебя здесь не ценят и не понимают.
3. Едва познакомившись с интересным мужчиной, представляешь, как он тебя бросает.
4. Все чаще, возвращаясь домой, заползаешь под одеяло, включаешь автоответчик и делаешь вид, что тебя нет дома.
5. Не можешь никому отказать, особенно начальнику (даже если он просит оплатить по дороге его мобильный), - ведь если откажешь, все поймут, какая ты никчемная.
6. У тебя часто плохое настроение, и ты его оправдываешь тем, что просто обстоятельства таковы: неправильный обмен веществ, начальник – самодур, погода плохая.
7. У тебя бывают панические атаки (это когда дрожат колени, ком в горле, сердце стучит, ладони потеют) – кульминация тревожных расстройств. А тревожные расстройства сами по себе достойное продолжение депрессии.
Депрессией у нас принято считать желание бродить по мокрому осеннему лесу, размышляя о тщете всего сущего, или в крайнем случае желание напиться, но мало где (может, лишь в профессиональных изданиях) пишут, какое это страшное состояние – стопроцентная полнометражная депрессия. Написать об этом трудно – в полной мере можно лишь испытать. Это когда открываешь глаза только потому, что тело не может больше спать, встаешь с кровати и понимаешь, что уже устал, что ничего не хочется – ни есть, ни пить, ни ходить, ни говорить, ни читать, ни смотреть телевизор. Желания отсутствуют. Жизнь кажется бессмысленной. Смерть – страшной и близкой. Не понимаешь, что заставляет людей общаться, ходить на танцы, в кино и на работу. И вообще дышать.
Конечно, это крайняя стадия, но довести себя до нее очень просто. Надо лишь наплевать на себя, что большинство делает не без удовольствия. Депрессия – это не слабость. Депрессия – это нелюбовь, часто даже ненависть к себе. Разумеется, неосознанная.
И главное, у нас такая дивная медицина, что депрессия как болезнь вроде и не существует.
Существует вегето-сосудистая дистония, которую определяют как самостоятельное заболевание, благодаря чему доводят пациентов до ручки, так как вся это ВСД всего лишь проявление тревожных расстройств, а они сами только следствие, а не причина.
А психосоматические реакции (то есть физическая реакция организма на нервное расстройство или самовнушение), которые и есть, собственно, эта самая дистония, вообще «Секретные материалы» какие-то: врачам как-то неловко признать, что у людей так расшатаны нервы, что может даже парализовать руку или ногу.
Наше тело в отличие от нас самих – совершенное и разумное устройство. Оно сопротивляется нашему горячему желанию разрушить себя до основания. Тело то и дело подсказывает: остановись, прекрати себя изводить. Оно начинает болеть, чтобы мы наконец осознали, как вредно и плохо живем.
Например, если год или два есть по три раза в день «Доширак», приправленный васаби, может открыться язва. Но когда начинается гастрит, как принято говорить, на нервной почве, это психосоматика. Или когда от чувств падаешь в обморок. Психосоматика есть переход душевной энергии в физическую.
Болезни – это не только страдания, пропущенные рабочие дни и ощущение беспомощности. Болезнь – это возможность подумать: как я живу? Болезнь, как ни парадоксально, - это возможность остановиться и передохнуть. Случается, мы сами хотим заболеть, только не решаемся в этом признаться. Потому что ведь столько всего надо успеть – и на фоне Меган Фокс не хочется почему-то становиться богатой и знаменитой годам к шестидесяти. Хочется успеть все до тридцати, и в этой гонке за деньгами и признанием мы забываем о том, что где-то в промежутках между офисом, спортзалом, напряженным светским отдыхом надо еще и жить. Просто жить. Получать удовольствие от чашки утреннего кофе, рассвета, заката, первого снего и любимых шоколадных конфет вприкуску с горячими пончиками.
Но когда ты идешь к страшному доктору психотерапевту, который всю душу вывернет наизнанку, да еще и денег за это возьмет, ты, конечно, не думаешь о всяких тонких материях. Думаешь лишь об одном: как бы на следующее утро встать и пойти на работу, а когда дадут отпуск, не умереть в самолете от инфаркта. Тебе кажется, что вся проблема в этом.
Ты приходишь к доктору, который выслушает тебя, все поймет, в отличие от друзей, родственников и подружек и скажет, что лечиться придется год или больше.
И ты тоже кое-что поймешь: тебя хотят раздеть до нитки. Вместо того, чтобы утешить, пообещать, что завтра же будешь как огурчик, угрожают, что со всем этим жить придется не меньше года.
Некоторое время ты просто вываливаешь на психотерапевта все свои неприятности, а потом он говорит: «Ну что, займемся первопричинами?»
И ты вспоминаешь, что где-то все это видела. Например, в фильме «Анализируй это», в фильмах Вуди Аллена. Вспоминаешь, как вместе с друзьями высмеивала весь этот психоанализ (хотя врач, конечно, говорит, что это не психоанализ, а психотерапия). Ты знаешь, что все эти психотерапевты лишь выкачивают деньги из слабаков.
И сейчас начнется бред про комплекс Электры. И он начинается. И только потом понимаешь, что все это не бред.
На каком-то этапе тебя озаряет: все, абсолютно все, что говорит этот жадный доктор, - правда.
Когда девочка растет и у нее начинается сексуальное созревание, и она видит единственный сексуальный объект – отца, а отец отмахивается и бурчит: «Иди лучше уроки делай, двоечница», и кричит маме: «Где, на хрен, ужин?» - то девочка тревожится. Так как, во –первых, она как сексуальный объект стала у матери на пути, а во-вторых, самый лучший мужчина в мире их обеих отверг – ее, наверное, потому, что она плохая. И с этим дивным ощущением «я плохая» девочка входит во взрослую жизнь, даже не догадываясь, откуда оно взялось.
И живет дальше, тревожась по пустякам.
А всякого рода боязнь внезапной смерти в виде аварии, поломки лифта, столкновения поездов и авиакатастрофы основан на том, что человеку кажется, что он чего-то не успел. Не сделал, потому что боялся сделать, и боится начать.
Теоретически, наверное, можно справится самой – если застичь болезнь, то есть депрессию, на ранней стадии и если внимательно изучить много специальной литературы, т.е. практически стать психологом. Кстати, большинство психологов идут в медицину, потому что сами пережили то, на что жалуются их пациенты.
Тревога, неуверенность и депрессия нас так просто не оставят. И выгнать, прикрикнув «Пошли вон!», тоже не получится.
Зато с ними можно договориться. Мирно, полюбовно. Для этого и нужен специалист, который объяснит, что ты уже взрослая. И если ты себя любишь, ни кричать, ни унижать себя не будешь. Ты начнешь о себе заботиться, вежливо с собой разговаривать, обсуждать все свои радости и трудности и ни за что не будешь заставлять себя делать то, что тебе не хочется. Потому что ты сама за себя в ответе.