Прошло две недели, как Энни вернулась с арены. Я ещё не видел её. После Игр всем нужно оклематься, уж я то знаю. С тех пор, как я победил в Играх, прошло пять лет, а я все ещё вздрагиваю по ночам, и вижу кошмары. Не только об арене, но и о «сладкой жизни» которую устроил мне Капитолий после победы. Пока Энни побеждала, я спал всего по два-три часа, и то, только тогда, когда было светло. Мне снилась её смерть, снилось, что я мог бы ей помочь, но не помог, и все в таком духе. Я знаю, что все победители Игр не могут спать спокойно, даже искусные профи, вроде меня. Убивать не способен никто, даже тот, кто готовился к убийствам с детства. Но самое страшное в Играх это когда туда попадает тот, кто близок тебе. Если бы я мог пойти на арену вместо Энни, я бы сделал это, не раздумывая. Но я не мог. Я вспоминаю ту Жатву, когда на маленьком кусочке бумаги было написано «Энни Креста» как самый страшный кошмар. Я, безжалостный победитель, красавчик, любимчик Капитолия каждое утро и каждый вечер молился за её жизнь, хоть и никогда не верил в Бога. И вот, я помню тот день, когда оставалось всего три трибута, и арену начинают затапливать. Я с радостью вспоминаю тот день, когда научил Энни плавать. Я вижу её, преодолевшую страшную стихию воды. Слышны два выстрела из пушек. Сразу появляется вертолет, и поднимает её. Она спасена. Это было самым радостным событием в моей жизни. Моя победа – ничто. Главное – что моя Энни жива. Что сейчас все хорошо, и мы снова будем вместе. И вот, настал тот день, когда мне позволено её увидеть. Мне позвонила миссис Креста, и сказала, что можно прийти к ним домой. Её голос был подавленным, но я смахнул все это на усталость после долгих бессонных ночей и переживаний. Теперь мы с ней почти соседи, сразу после приезда она со своей семьей переехала в деревню победителей. Все дома находятся в пяти минутах ходьбы от моря.

Я стучусь. Мне открывает дверь миссис Креста, и меня пугает её грустный и подавленный взгляд. Я волнуюсь. Женщина ведет меня в комнату Энни. Открывает дверь. Мы заходим. Я вижу Энни, которая сидит у окна и смотрит на море. - Энни! – Кричу я. – Энни! Но она не обращает на меня внимание. Я подхожу к ней, беру за руку, нежно поворачиваю её к себе. Я смотрю ей в глаза, а у меня уходит душа в пятки. Это не могут быть глаза моей милой и радостной Энни. У неё они всегда светлые, сияющие. В этих – нету жизни. Я отчаянно пытаюсь её растормошить, но она продолжает смотреть сквозь меня. Миссис Креста начинает всхлипывать. Я поворачиваюсь к ней, в надежде узнать, что случилось. Женщина вытирает глаза платком. - Доктор сказал , - начинает она. – Что у Энни проблемы с психикой. Что она больше не с нами, она где-то далеко, но точно не тут. Игры сломали мою бедную дочку… – С этими словами миссис Креста уходит, громко всхлипывая. Я встаю, и тоже быстро ухожу. Потом бегу на пляж, запрыгиваю в море, не раздеваясь. Вода охлаждает меня, мои мысли. Выхожу, сажусь на песок. Одежда противно прилипла ко мне, но я об этом забываю. В моей голове звучит фраза матери Энни: «Игры сломали мою бедную дочку…» . Да, Игры сломали Энни. Нет, этого не может быть. Ведь ещё не все потеряно! Прошло совсем мало времени. Все будет хорошо, все наладится!

Успокоив себя, я иду домой, в мокрой одежде, и прилипшим к ней песке. Через две недели мне удается вывести её из дома. Веду её на пляж, на наше старое место встречи. Стелю покрывало, усаживаю её. Присаживаюсь рядом, обнимаю. Мы сидим так довольно долго, и мне даже кажется, что все в порядке, что Энни даже не была на арене. Что она всегда была тут, со мной. Как раньше. Я смотрю на неё, она – в небо. Но вдруг она поворачивается ко мне, из её глаз текут слезы. -Финик… защити меня… Не оставляй меня одну… Пожалуйста… Не бросай меня… – говорит она. -Я не брошу тебя, никогда. Все страшное уже позади! Я с тобой, слышишь, я с тобой… Потом я целую её, она мне отвечает тем же. Мы обнимаемся. Я счастлив тому, что моя Энни снова со мной. Но потом она останавливается, и снова продолжает смотреть в небо. Так проходят месяцы. Ничего не меняется. Иногда Энни смотрит на меня, иногда начинает говорить о каких-то безумных, совершенно нереальных вещах. Иногда начинает плакать, или смеяться. Но в эти дни, когда она показывает мне, что все ещё жива, я счастлив как никогда. Как бы там ни было, Энни со мной, и я все ещё люблю её.

Однажды я прихожу на пляж. Энни уже сидит там. Я тихонько подхожу, беру её за руку. - Привет. – Говорю я, надеясь услышать от неё тоже самое. Но в ответ – тишина. Внутри меня закипает злость. Сколько можно себе врать? Энни никогда не вернется, никогда не станет такой, как прежде. Я больше никогда не услышу её смех, когда она в очередной раз подшутит надо мной. Она вообще никогда больше не будет шутить. Она не будет смеяться и над чьими-то другими веселыми репликами, или действиями. Мы больше не будем дурачится на пляже. Больше она никогда не будет называть меня дурацкими, но милыми прозвищами. Больше ничего не будет. Больше у меня её нет. -Игры сломали тебя, Энни. – говорю я, зная, что она не слышит. – Я люблю тебя! Слышишь?! Я люблю тебя!!! – начинаю кричать я. Я срываюсь с места, захожу в воду, и начинаю размахивать руками, «избивая» море. Как будто оно виновато. Как будто я виноват. Но до меня наконец-таки доходит, кто же все-таки виновен во всем. Проклятый Капитолий, чертовы власти, эти кошмарные Игры свели мою Энни с ума. В моей голове рождается твердое решение. Если они уничтожили самого дорого человека в моей жизни – я уничтожу их. Я отомщу за Энни, за себя и за всех детей, которые побывали на этих Играх. И пусть пройдет сколько угодно лет, состоится сколько угодно Игр, но я уничтожу их. Когда-нибудь обязательно. -Привет, Финик, - говорит Энни. – Я и не заметила, как ты подкрался – Тихо говорит Энни. Я быстро смахиваю слезу. Подхожу к ней, сажусь рядом, беру за руку. Да, я отомщу им. И пусть это даже будет стоить мне жизни. Они не знают, в какие игры начали играть со мной.

Финник и Энни (фанфик)