– На пятидесятой годовщине, – продолжает президент, – как напоминание о том, что по два мятежника умерли на каждого жителя Капитолия, все дистрикты были обязаны послать в два раза больше трибутов. Я представляю, как это – оказаться перед сорока семью, а не двадцати тремя. Меньше шансов, меньше надежды, и, в конечном счете, больше мертвых детей. Это был тот год, когда выиграл Хеймитч.

– У меня была подруга, которая пошла в тот год, – говорит мама спокойно. – Мейсли Доннер. Ее родителям принадлежала кондитерская. Они отдали мне ее птицу потом. Канарейку.

Я и Прим переглядываемся. Мы впервые слышим о Мейсли Доннер. Может, потому что мама знала, что мы захотим выяснить, как она умерла.

– И теперь мы чествуем третье Двадцатипятилетие Подавления, – говорит президент.

резидент выбирает конверт с четко обозначенной цифрой семьдесят пять. Он просовывает свои пальцы под откидной створкой и вытаскивает маленький квадратик бумаги. Без колебания он читает:

– На семьдесят пятой годовщине, как напоминание о том, что даже самые сильные среди них не могут преодолеть власть Капитолия, мужского и женского трибута будут выбирать из уже существующего фонда победителей. Мама издает слабый вскрик, а Прим прячет лицо в ладонях, но я ощущаю себя так же, как и люди, которых я вижу в толпе по телевидению. Немного озадаченной. Что это значит? Существует фонд победителей? И тогда я понимаю, что все это означает. По крайней мере для меня. У Дистрикта?12 только трое победителей, из которых можно выбрать. Двое мужчин. Одна женщина… Я возвращаюсь на арену.

Сьюзен Коллинз - "И вспыхнет пламя"