Ретт: Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что я любил вас так, как только может мужчина любить женщину? Любил многие годы, прежде чем добился вас? Во время войны я уезжал, пытаясь забыть вас, но не мог и снова возвращался. После войны, зная, что рискую попасть по арест, я все же вернулся, пытаясь отыскать вас. Вы мне были так дороги, что мне казалось, я готов был убить Фрэнка Кеннеди, и убил бы, если бы он не умер. Я любил вас, но не мог дать вам это понять. Вы та жестоки к тем, кто вас любит, Скарлетт. Вы принимаете любовь и держите ее как хлыст над головой человека. Я знал, что вы меня не любите, когда мы поженились. Понимаете, я знал про Эшли, но…был настолько глуп, что считал, будто мне удастся стать для вас дороже. Смейтесь сколько хотите, но мне хотелось заботиться о вас, баловать вас, делать все, чтобы вы не пожелали. Я хотел жениться на вас, быть вам защитой, дать вам возможность делать все, что пожелаете, лишь бы вы были счастливы, -так ведь было и с Бонни. Вам пришлось столько вытерпеть, Скарллет. Никто лучше меня не понимал, через что вы прошли, и мне хотелось сделать так, чтобы вы перестали бороться, а чтобы я боролся вместо вас. Мне хотелось, чтобы вы играли как дитя. Потому что вы и есть дитя-храброе, испуганное, упрямое дитя. По-моему. вы так и остались ребенком. Ведь только ребенок может быть таким упорным и таим бесчувственным.Все говорило о том, что мы предназначены друг для друга. Все, потому что я-единственный из ваших знакомых-способен был любить вас, даже узнав, что вы такое на самом деле: жесткая, алчная, беспринципная, как и я. Но я любил в ас и решил рискнуть. Я надеялся, что Эшли исчезнет из ваших мыслей. Однако, я все перепробовал, и ничто не помогло. А я ведь так любил вас, Скарлетт. Если бы вы только мне позволили, я бы любил вас так нежно, так бережно, как ни одни мужчина еще никогда не любил. Но я не мог дать вам это почувствовать, ибо знал, что вы сочтете меня слабым и тот час попытаетесь использовать мою любовь против меня же. И всегда, всегда рядом был Эшли. Это доводило меня до безумия. Я не мог сидеть каждый вечер напротив вас за столом. зная, что вы хоте ли бы, чтобы на моем месте Сидел Эшли. Я не мог держать вас в объятьях ночью, зная, что…ну, в общем, это не имеет сейчас значения. Сейчас я даже удивляюсь, почему мне было так больно. А была та ночь, когда я унес вас наверх…я думал…я надеялся…я так надеялся, что боялся встретиться с вами наутро и увидеть, что я ошибся и что вы не любите меня. Я так боялся, что вы будете надо мной смеяться, что ушел из дома и напился. А когда вернулся, то весь трясся от страха, и если бы вы сделали хотя бы шаг мне навстречу, подали хоть какой-то знак, мне кажется, я стал бы целовать след ваших ног. Но вы этого не сделали. Когда с вами было плохо, причем по моей вине, я стоял у вашей двери в надежду, что вы позовете меня, но вы не позвали, и тогда я понял, что я просто дурак и между нами все кончено. Но у нас была Бонни, и я почувствовал, что не все еще кончено. Мне нравилось думать, что Бонни-это вы, снова ставшая маленькой девочкой, какой вы были до того, как война и бедность изменили вас. Он была так похожа на вас-такая же своенравная, храбрая, веселая, задорная, и я мог холить и баловать ее-как мне хотелось холить и баловать вас. Только она была не такая, как вы, -она меня любила. И я был счастлив отдать ей всю свою любовь, которая вам была не нужна. Когда ее не стало, с ней вместе ушло все.