Память

Где-то сейчас Аллен Гинзберг

вспоминает: однажды матери

приснился Бог, старик, говорит она,

живет за рекой в Нью-Джерси

в городке Палисейдс, забытый, побитый,

в какой-то хибаре, еле сводя концы

с концами. Мать спрашивает старика:

как ты мог позволить, чтобы наш мир

дошел до такого, и все, что он может

ей ответить, - я старался, как мог.

Он выглядит неухоженным, говорит она Аллену,

ходит в зассанном нижнем белье. Больно

слышать, что Бог справляется не лучше, чем

любой из нас, - просто еще один

безымянный старик где-нибудь на скамейке или

в кресле-качалке. Помню, один уролог

объяснял мне, как, поссавши, стряхнуть мочу:

надавить двумя пальцами сначала в паху,

в области предстательной железы, потом ближе

к кончику члена, чтобы последние капли

угодили в толчок, а не на одежду.

Все же трудно назвать это идеальным

решеньем. Как быть в общественном туалете?

Примут за рукоблудие. С другой стороны,

что же делать, чтобы не выползать

оттуда, расставив ноги, с позорным пятном,

проступающим под ширинкой? Не надо

убеждать меня, будто старость может быть легкой

для кого бы то ни было. На Золотом Пруду -

идиллический образ: озеро, пенсионеры

в штате Нью-Гемпшир, но это неправда, все

это неправда. Прошу, не ссылайте тех,

кто вам дорог, в Дома престарелых. Они

умрут. Там только болеют. Иначе

зачем бы им там находиться? Я

не знаю, что будет дальше, что может

со мной случиться… Обломки того,

что казалось мной, выглядят все мрачнее,

как вершины гор, которые видел когда-то,

едва различимы в сгущающемся тумане.

Надо как-то встряхнуться, может быть, надо

несколько раз отжаться, выйти из дома,

заглянуть к соседям, которых не видел годами.

2002/Роберт Крили