стой.

сто раз стой.

у тебя нараспашку пальто,

а минуса окружающих зданий мне сегодня совсем не подвластны.

но в ответ "у меня нечего красть." ты

улыбаешься и говоришь: "здравствуй,

я и так застегнут внутри. меня можно внутри и сжечь".

боже, ну откуда вся эта желчь,

разъедающая кресты на груди,

как один из показателей веры.

но оказывается (пусть и скверно),

что неверье—лишь вера в ничто.

/не забудь, не забудь пальто!/

мои белые стихи черны

и зияет в них беспросветная брешь.

если есть в руках нож, то режь.

ну смелей.

давай. режь-режь.

до самой чертовой моей глубины.

Не скули, не трясись, не робей.

Это самый последний рубеж,

Остается лишь взять трофей.

но перед тем, как уйти—постой.

у тебя нараспашку пальто.

застегну дрожащей рукой.

ты уходишь, и твой шаг—строевой,

словно ты рожден уходить,

словно ты и слеп, и глух.

а ведь я каждой зимой

так боюсь не дожить до весны,

а потом вдруг внезапно так

доживаю аж до двадцати двух.