В общем, история - я тому свидетель - друг мой, стажировался в местном морге, напротив моего дома - вскрывает труп, прямо при мне, сидим пьем вино при этом, 200-ваттная лампа висит, ночь, снаружи сторож, в каморке, телек смотрел. Была суббота, как раз показывали ЧГК по первому. Ну так вот отпил он пару глотков, так встрепенулся, одевает перчатку и залезает к мужику в желудок (а это был мужик, 50-55 лет, как мы записали, бородатый, жирный, сует он, значит, ему руку в разрез, на что-то натыкается, шарабонит внутри пальцами, потеет, достает обратно и… ХАХА, а рука в ГРЕЧКЕ!, я затравленно хихикнул…он глубокомысленно вздохнул, и давай выгребать ладонью кашу из трупа, обоже, я еле сдержал рвотные позывы, ладно хоть по природе не особо "нэжный".Ну значитца выгреб приличную горку, как потом оказалось мужик был беззубый, практически, и умер через пару минут после ужина от приступа, и тут к нему в голову пришла идея!не просто идея, а нечто из глубин ада и романов Булгакова, замешанных на гоголевских галушках - он решил сложить эту гречку в тарелку и скормить престарелому сторожу…я ржал минут 15, пока не понял по его ехидному остановившемуся взгляду, что он чертовски серьезно настроен…тогда я испугался, стал зачем-то оглядываться по сторонам, как буд-то ждал спасения со стороны. а потом мы оба начали злорадно и в тоже время истерично ржать, при этом запихивая гречку в банку и поливая вдруг откуда ни взявшимся кетчупом кальве-____- немая сцена - через двор пробегают два белых халата, кудри развеваются по ветру(шапки благополучно посеяли) черные, и русые, в фанарном свете, прижались к двери, присулшались к звукам в сторожке, ну по дороге я зацепился за шлагбаум, пытался вскрикнуть, но приверженность к детективным соплежуйствам заткнула мне звук глубоко обратно, за дверью жительница твери задавала знатоакм вопрос о Петровской политике, и становление ленинграда, под бурные апплодисменты и возгласы г-на, не помню сейчас как его зовут, но помню такой усатый красавец.
Распахивается дверь, мы смотрим на него, он глядит на нас, мы грозно на него, он начинает нервничать, так как прошло уже секунд тридцать, а мы сверлим его загадочными взглядами
—Чего надо !?, - как гром среди ясного неба. Мы так хотели заржать, что скорчили испуганно-суровые мины
—Да мы тут вам ужин принесли, и винца, - ответствовал я, грохая банку о стол.Гриша (так его звали) сразу побобрел, достал ложку, и прямо при нас стал смачно выковыривать кашу из банки, при этом был звук, как будто воду откачивают из унитаза вантусом
—А сейчас чайная пауза, господа! - воскликнул ведущий ЧГК, и запела Гурченко, тогда ещё живая. Не помню точно что она там пела, но это было так пронзительно прочувствованно моменту, что я присел рядом, на соседний от сторожа стульчик, намокшими глазами взглянул в его глаза, взял за руку и спросил:
—Вкусно?
—Ишшо как, - довльно ухмыльнувшись, ответил он. -Жаль только не водочку, но, - отхлебнул чуток, - тоже пойдет.
Гречка чавкала и хлюпала у него во рту, перемалываясь в муку, уже во втрой раз, по сути.
—Ну так мы пойдем, да? - и по стеночке, по стеночке.
—А сами-то не хотите? - спросил он ласково.
—Ннет-нет, спасибо, - сдавленно хлюпнул Макс, друг мой. ***
Я дошел до дома, упал в кровать, и с утра смеялся около 20 минут без остановки. После того случая я более не хожу в морги. И не пью с медиками.