И женщина сумела бы по мне заплакать. А почему нет? У меня хороший характер, я ни от кого ничего не требую, и со мной легко.
Я ничего не требую, потому что сам ни в кого и ни во что себя не вкладываю. А «где ничто не положено — нечего взять».
— Пойдем, — сказал я Гелане. — Я тебя домой отвезу.
Мы шли по улице. Она плакала так, чтобы этого никто не заметил.
— На! — Я протянул ей носовой платок. — И не реви. Люди подумают, что это я виноват.
Гелана взяла платок и сказала:
— Я выстираю и верну. — Гулко высморкалась, добавила: — Только не вздумайте меня жалеть…
— А я и не жалею, — сказал я.
Дориан стоял под вывеской «Галантерея. Трикотаж», как мы условились, и ждал меня. Вернее, не меня, а свои ключи.
Мне не хотелось возвращать ключи при Гелане и не хотелось, чтобы он видел ее заплаканной.
— Подожди здесь. — Я оставил ее возле газетного киоска. — Только стой на месте и не двигайся. Я сейчас.
Дориан скакал с одной ноги на другую — то ли развлекался, как умел, а может, грелся подобным образом. Увидев меня, перестал скакать, встал на обе ноги.
— Порядок? — участливо спросил Дориан.
— Порядок, — сказал я и отдал ему ключи.