на цыпочках уходят по цепочке
(по тихо звякнувшей дверной цепочке),
и мы лежим, до боли сжав ресницы,
чтобы не догадались, что не спим.
©
***
и мы лежим: ты на лопатках и я на животе, но между нами одеяло (всё в серую полоску и в серый же цветок), и что нам до того, что те, – что кто-то где-то под
водой и закипает чайник на плите, как все не мы, мы ничего не знаем и собираем чемоданы кому-то в суете, и что они, конечно же, не наши, идут себе на встречу и исчезают в пустоте, и ты, и я – счастливые и мёртвые, мы их встречаем и смерть становится домашней в своей-то простоте; такие не свои, но и не их, как все,
кто остаётся там, мы по чуть-чуть принадлежим кому-то, и значим что-то для кого-то, и держим всё по нужным нам местам, и так смешно за них сражаться, и что
они, такие же, как мы, по-детски поддевают за живое и не отпускают нас навстречу нашим поездам; но это их, и все они вот-вот окажутся не нами, не теми, кто
за них когда-то обретался здесь, как все не мы и все они, мы всё прощаемся, и оседаем, и сбиваем с себя спесь, и что нам то, что ты, и я, и наши – и кто-то
где-то на ПМЖ не с нами и не с ними, и хорошо, что так, что третий день под нами и над ними взвесь, и ты, и я – счастливые и мёртвые, и мир – прекрасный весь.
***
среди людей, которые не с нами
уже есть те, которые не с ними,
а с теми те, которые не с теми:
и дальше-дальше вереница спин.