На все самые важные вещи нам всегда не хватает одного дня.
Он сидит напротив в своей черно-белой рубашке, застегнутой на три черные пуговицы, как всегда шутит и общается. “Черт, спина чешется. Помоги пожалуйста.” - просит он меня, не поворачивая головы. Я молча выполняю просьбу, на секунду касаясь рукой его шеи. Мне всегда нравился его голос. А еще мне всегда нравилось его лицо. И совсем недавно мне стал нравиться весь он.
Мы сидим на кухне, я мысленно прикидываю, сколько в кармане денег и сколько алкоголя можно на них купить. Мне нестерпимо хочется выпить, лакать большими жадным глотками, пока чувство неловкости от его присутствия не отступит совсем. Про такие моменты обычно говорят что-нибудь вроде “в воздухе повисло напряжение”.
Я смотрю на его грудь, чуть видную из-под ворота рубашки. На царапину под коленом. На маленькую родинку на аккуратной мочке. Мне хочется встать со стула и обнять его, а если не обнять - то хотя бы дотронуться. Никогда не думала, что у меня возникнет такое сильное желание просто держать кого-то за руку.
Он говорит, что принял решение уехать вчера. А сегодня уже пакует чемоданы. Говорит, долго ждал чего-нибудь, за что можно зацепиться, чтобы остаться. Искал причины. Не нашел и поэтому уезжает.
Я соглашаюсь и желаю ему удачи на новом месте. Приходят друзья, приносят выпить, и я воплощаю одно из желаний в реальность - бытро и много пью. А потом мы курим на балконе, и я все-таки беру его руку, переплетая пальцы.
Ничего не происходит. Кроме внезапно возникшей мысли о том, что мне остро не хватает еще одного дня.
И не важно, как закончился этот вечер, не важно, с кем мы уснули той ночью. Важно, что мы никогда не проснемся в одной постели, никогда не пойдем в кино. Я не увижу, как он улыбается, не узнаю его коленей без этой царапины, его груди без черно-белой рубашки. Я не смогу взять его руку в свою, не смогу выбрать ему подарок на новый год. Кто-нибудь другой поможет ему почесать спину, когда он попросит.
Потому что мы всегда отстаем от самых важных событий ровно на один день.