День 5: Ваша любимая батальная сцена.
К сожалению иллюстраций к этой сцене нету, но она больше всего она понравилась.Это последняя битва в "Голодных играх" Катона с Китнисс, Питом и переродышами.
Такая волнующая, переживала очень сильно, думала кто-то погибнет, но остались живы (по крайней мере, те кто надо).
•
Катон еще не поднялся на ноги, но его дыхание стало ровнее, и, судя по всему, скоро он придёт в себя и попытается сбросить нас с Рога в лапы смерти. Я заряжаю лук и снова трачу стрелу на переродка. Цепа. Кто еще мог подпрыгнуть так высоко? Я успеваю почувствовать облегчение оттого, что переродки теперь нас не достали только собираюсь повернуться к Катону, как вдруг лежащий рядом Пит внезапно исчезает, выхваченный кем-то очень сильным. Я уверена, что стая каким-то образом все-таки добралась до него, и тут в лицо мне брызгает кровь. Передо мной, почти на самом краю Рога стоит Катон, сжимая в мощном захвате шею Пита. Пит хватается за руку Катона, но слишком слабо, словно не может решить, что важнее: дышать или остановить поток крови из зияющей раны, нанесенной переродком. Я заряжаю предпоследнюю стрелу и нацеливаю ее в голову Катона: остальное его тело от шеи до щиколоток обтянуто плотной бледно-розовой сетью. Какая-то супермощная кольчуга из Капитолия. Так вот что было в его рюкзаке на пире? Кольчуга от моих стрел? Однако о защите лица они не позаботились. Катон смеется: – Стреляй, и он полетит вместе со мной! Он прав. Если Катон упадет вниз к переродкам, то Пит наверняка тоже. Мы зашли в тупик. Я не могу застрелить Катона, не убив Пита. Катон не может убить Пита, не получив стрелу в голову. Мы застыли как статуи, думая, как быть дальше. Мышцы, кажется, вот-вот лопнут от напряжения. Зубы едва не крошатся. Переродки притихли, и я слышу только шум крови в здоровом ухе. Губы Пита посинели. Если я не сделаю что-нибудь, он задохнется. Я потеряю его, а Катон, возможно, воспользуется мертвым телом как щитом. Именно это он и задумал, судя по его торжествующей ухмылке. Из последних сил Пит поднимает ладонь, перепачканную в крови, к руке Катона. Но не для того, чтобы оторвать ее от своей шеи. Вместо этого Пит рисует на кисти Катона крестик. Катон понимает, в чем дело, всего на секунду позже меня. Ухмылка тут же слетает с его лица. Этой секунды мне вполне хватает. Стрела пронзает незащищенную кольчугой кисть. Катон кричит и инстинктивно отпускает Пита, который не может устоять на ногах и валится назад на Катона. На какой-то страшный миг мне показалось, что сейчас рухнут оба. Я бросаюсь вперед и хватаю Пита в тот самый момент, когда наш соперник поскальзывается на залитом кровью металле и камнем падает вниз.
•
Подползаю к вершине Рога и перегибаюсь через край, сзади меня держится Пит. Вскоре мне удается разглядеть в полумраке Катона, лежащего в луже крови. Больше всего он похож на кусок сырого мяса. Потом он издает какие-то звуки, и я понимаю, где у него рот. Мне кажется, он пытался сказать: «Убей» . Сострадание, а не месть движет мною, когда я выпускаю стрелу ему в череп.
— Попала? — шепотом спрашивает Пит. Ответом ему служит выстрел из пушки.
— Выходит, мы победили, Китнисс, — произносит Пит бесцветным голосом.
— Да здравствуем мы, — отвечаю я без всякой радости.